Проблема памяти стала за последние десятилетия одной из наиболее активно разрабатываемых областей науки.
Это связано с целым рядом причин.
С одной стороны, развитие техники быстродействующих счетно-решающих устройств, связанное с необходимостью моделировать процессы памяти, показало всю их сложность. Если всего лишь Поколение назад память рассматривалась как относительно простое запечатление, хранение и воспроизведение следов, то теперь эти представления показали всю свою недостаточность, и исследователи стали подходить к процессу запоминания и воспроизведения как к сложному процессу переработки информации, распадающемуся на ряд этапов и по своему характеру приближающемуся к познавательной деятельности.
Естественно, что этот коренной пересмотр наших основных представлений о памяти неизбежно должен был привести к необходимости тщательнее изучить ее строение и детальнее проанализировать те механизмы, которые включаются как в процесс запечатления («записи») и в процесс хранения и воспроизведения следов, так и в анализ тех условий, которые вызывают их забывание.
Вот почему если в предшествующий период исследования, посвященные проблемам памяти, исчислялись десятками, то за последние два десятилетия они стали исчисляться тысячами и привлекать психологов, физиологов и врачей своим богатством и разнообразием исходных позиций.
Второй причиной оживления интереса к исследованию памяти были успехи биологического анализа природы следовых процессов.
Еще поколение назад исследователь, который должен был объясните студенту биологические основы памяти, не имел в своем распоряжении ничего, кроме самым общих положений Р. Семона или Э. Геринга о том, что память есть общее свойство материи и что каждое воздействие на живую материю оставляет в ней следы, которые при благоприятных условиях могут вновь проявляться. За последние два десятилетия положение дел коренным образом изменилось.
Биологические исследования, проводимые на молекулярном уровне, позволили получить ряд фактов, указывающих на роль рибонуклеиновой кислоты в запечатлении и хранении следов.
Важнейшие данные были получены и в исследованиях, проводимых на нейронном уровне. Было показано, что возбуждение, возникшее в нейроне, претерпевает определенную судьбу, меняя реактивность нервной клетки, распространяясь, удерживаясь и обусловливая явления привыкания. Тщательные исследования позволили увидеть и те взаимоотношения нервной клетки и глии, которые внесли новую ценную информацию в науку о механизмах удержания следов. Наконец, исследования дали возможность установить, что в мозговом аппарате имеются и специальные нейроны, которые связаны не столько с функцией приема и анализа информации, сколько с функцией сличения новой информации со следами прежнего опыта и с регуляцией того изменения состояний возбудимости, которое возникает, если новая информация не совпадает со старой, оказывается «рассогласованной» с ней. Исследования нейронных механизмов активации, внимания и памяти внесли новый и существенный вклад в понимание тех нервных процессов, которые лежат в основе памяти.
Важные данные, позволяющие по-новому подойти к проблемам памяти, были получены и современной нейрофизиологией, тщательно исследовавшей механизмы, которые делают возможным изменять динамику нервных процессов и обеспечивают подвижное и избирательное хранение следов.
Естественно, что все это позволило подходить к проблеме памяти и к ее внутренним механизмам значительно более содержательно, чем это было возможно 30—40 лет назад. Наконец, третьей причиной, которая привела к пересмотру учения о памяти, было развитие самой психологической науки.
Если поколение назад в психологии еще сохранялся подход к психическим явлениям как к «функциям» или «свойствам» психики, допускавший их описание без достаточного анализа структуры и динамики тех реальных процессов, которые лежат в их основе, то теперь положение коренным образом изменилось.
За последние десятилетия развилось учение о сложных формах деятельности, лежащей в основе любого психического процесса; получены важнейшие данные о ее развитии в онтогенезе; описано строение познавательных процессов как активных и избирательных форм отражения реальности, направляемых соответствующими мотивами, пользующихся известными вспомогательными механизмами и опирающимися на складывающуюся при жизни иерархическую систему саморегулирующихся актов. К этому присоединился и большой ряд специальных исследований, проведенных советскими и зарубежными авторами и посвященных анализу основных форм и этапов мнестической деятельности.
Естественно, что после всех этих исследований стало уже невозможно подходить к памяти как к элементарному запечатлению и воспроизведению следов и игнорировать то сложное взаимодействие процессов, которое входит в состав различных форм запоминания, хранения и воспроизведения информации.
Легко понять поэтому то большое оживление интересов к психологии и психофизиологии памяти, которое отразилось в большом числе публикаций по этому разделу психологической науки.
Один раздел проблемы памяти оставался, однако, еще недостаточно разработанным. Речь идет о реальных мозговых механизмах мнестической деятельности и об анализе того, какие системы мозга участвуют в процессе запоминания и воспроизведения следов.
Внимательное изучение этой проблемы заполнило бы существенное белое пятно, остававшееся до сих пор в анализе механизмов памяти. Играют ли отдельные участки мозга одну и ту же роль в мнестической деятельности, или же их роль в организации мнестических процессов неодинакова? Можно ли выделить в мозге человека аппараты, которые обеспечивают различные стороны мнестической деятельности, и какую функцию несут эти аппараты?
Ответы на эти вопросы были бы существенным дополнением современных данных о биологической основе памяти. Они могли бы позволить исследователям выйти за пределы положения о том, что запечатление следов есть функция каждой нервной клетки, и подойти к описанию тех реальных систем, которые вовлекаются в конкретные формы запоминания, хранения, и воспроизведения следов. Они дали бы возможность существенно продвинуть наши представления о процессах памяти и выделить те факторы, которые лежат в основе конкретных мнестических процессов.
Как и в других разделах психологии, нейропсихологический анализ памяти мог бы существенно продвинуть психологическую теорию мнестических процессов, сделать наши представления о мнестической деятельности более конкретными.
Анализ мозговых систем, которые лежат в основе мнестической деятельности, имеет, однако, и другую существенную сторону.
Нейропсихологический анализ мозговых систем, которые обеспечивают реальную мнестическую деятельность, пользуется в качестве основного метода изучением того, как нарушается память при локальных поражениях мозга. Именно из анализа того, как именно страдает процесс запоминания при различных по локализации поражениях мозга, мы и можем сделать основные выводы о том, какие именно аппараты мозга принимают участие в процессах запоминания и какие стороны сложной мнестической деятельности они обеспечивают.
Несмотря на то что жалобы на нарушения памяти являются едва ли не самыми частыми при заболеваниях мозга, тщательный нейропсихологический анализ роли отдельных мозговых систем в мнестической деятельности находится лишь на самых первых этапах.
Не прошло и двадцати лет с тех пор, как исследователи впервые указали на ту роль, которую в процессах непосредственного запоминания играют образования одной области мозга — гиппокампа, и с тех пор исследование различных форм нарушений памяти при локальных поражениях мозга сделалось предметом специальный психологических исследований.
Однако, несмотря на относительную молодость этой области, труды таких выдающихся исследователей, как Б. Милнер, Пенфилд, Талланд, Барбизе, Зангвилл, Вейзкранц, Тэйбер, Экаэи, внесли решающий вклад в эту главу психологической науки. После их исследований начали вырисовываться черты нейропсихологии памяти и этот раздел исследований не только начал получать свое значение для развития общей психологической теории памяти и ее отдельных сторон, но и стал приобретать практическое значение для диагностики очаговых поражений мозга.
Благодаря этим исследованиям вопросы, которые ранее не имели ответов, стали значительно яснее и обнаружились новые возможности подойти к анализу некоторых механизмов памяти, анализ которых раньше оставался недоступным.
В предлагаемой работе мы выделим несколько таких вопросов.
Первым из них, которому мы уделим специальное внимание, будет вопрос об общих физиологических механизмах забывания — симптома, который может возникать при любых мозговых поражениях и который позволит подойти к анализу механизмов одной из важнейших сторон мнестической деятельности.
Анализ этого вопроса неизбежно приведет нас к попыткам выделить факторы, которые лежат в основе забывания, чтобы на специальной модели — нарушении удержания следов при патологическом состоянии мозга — выделить условия, которые препятствуют длительному хранению следов и их избирательному воспроизведению.
За этим первым вопросом неизбежно следует и второй — анализ роли, которую играют в памяти различные уровни организации запоминаемого материала, с одной стороны, и различные сферы или модальности запоминаемого материала, с другой.
Анализ этих вопросов естественно связан с последней задачей — описанием отдельных форм нарушений памяти, возникающих при различных по локализации поражениях мозга, и тем самым с важнейшими проблемами мозговой организации мнестической деятельности.
—Источник—
Лурия, А.Р. Нейропсихология памяти/ А.Р. Лурия.- М.: Педагогика, 1974.- 312 с.
Предыдущая глава ::: К содержанию ::: Следующая глава
