Нарушения памяти при поражениях, захватывающих медиальные отделы лобной области, приводят к возникновению очень отчетливой картины, которую мы специально описали в другом месте (А. Р. Лурия, А. Н. Коновалов и А. Я. Подгорная [1970]).
Общими с предшествующим синдромом являются в этом случае глубокие изменения мнестических процессов, приводящие и здесь (особенно в случаях, где поражение захватывает задние отделы лимбической области, распространяясь на область гиппокампа и стенки желудочков) к грубейшим расстройствам памяти, граничащим с корсаковским синдромом. Специфическим является тот факт, что в этих случаях нарушается вся структура мнестической деятельности и запоминание как специальный сознательный акт, направленный на запечатление и воспроизведение следов, оказывается глубоко нарушенным, а в силу этого нарушается и оценка результатов мнестической деятельности. Процесс припоминания начинает особенно легко смешиваться с нецеленаправленным бесконтрольным всплыванием побочных ассоциаций, непосредственно получаемых впечатлений или инертных стереотипов. Наиболее отчетливо весь этот синдром может выступать при опухолях медиальных отделов лобных долей мозга и при разрывах аневризмы передней соединительной артерии, сопровождающихся паренхиматозным кровоизлиянием и спазмом обеих передних мозговых артерий, как известно, питающих медиальные отделы лобных долей мозга.
Больные с поражением медиальных отделов лобных долей мозга также не дают никаких симптомов нарушения гнозиса, праксиса и речи. Только в тех случаях, когда опухоли, расположенные в глубине медиальных отделов левого полушария, оказывают влияние на нормальную работу височной области, у таких больных могут выступать своеобразные преафизические явления, чаще всего принимающие форму затруднений в выборе нужных значений слова и бесконтрольного всплывания побочных речевых связей, благодаря чему их речь становится особенно детализированной и легко отклоняющейся от основной программы.
Так же как и у больных предыдущей группы, центром синдрома являются здесь отчетливые нарушения памяти, переходящие при наиболее массивных формах этих поражений в нарушение ориентировки в месте и времени, а иногда и в спутанное, состояние сознания.
В стертых случаях (когда опухоль не нарушает существенно гемо- и ликвородинамики или когда разрыв аневризмы вызывает только преходящие явления спазма и не сопровождается обширным паренхиматозным кровоизлиянием) описанные нарушения могут носить пароксизмальный характер, скоро исчезают и больной обнаруживает значительную сохранность. В случаях, когда опухоль медиальных отделов мозга сопровождается выраженными общемозговыми реакциями и протекает на фоне гипертензии и дислокации или когда расстройства кровообращения в системе передних соединительных артерий носят массивный и стойкий характеров поведении больного могут возникать глубокие сдвиги: мнестические расстройства углубляются, его сознание становится спутанным, появляются выраженные конфабуляций, к которым больной начинает относиться недостаточно осознанно, и все перечисленные расстройства начинают протекать на фоне выраженных нарушений критики и явной аспонтанности, что составляет важную черту этого синдрома. Нередко к этим чертам присоединяются и хорошо известные в клинике явления «двойной ориентировки», которые выступают с особенной отчетливостью при вовлечении в процесс правого полушария и выражаются в том, что больной оказывается не в состоянии четко ориентироваться в месте и времени. Отвечая на вопрос, где он в данный момент находится, больной заменяет непосредственную ориентировку в месте бесконтрольно всплывающими воспоминаниями, а иногда заявляет, что он одновременно находится в Москве и в каком-нибудь другом городе, в больнице и в своем учреждении. При этом разные суждения легко заменяют друг друга и не вызывают у больных сколько-нибудь заметного ощущения противоречия. Характерно, что в отличие от больных предыдущей группы явления дезориентированности могут протекать здесь на фоне относительно бодрственном, а иногда и при полностью бодрственном состоянии. Поэтому можно думать, что основным механизмом, лежащим в основе этого нарушения, является не столько общее онейроидное состояние, сколько утеря избирательности ориентировки (возможно, связанная с уже упомянутым выше явлением «уравнивания возбудимости следов»), а в данном случае — непосредственного личного опыта.
Не исключено, что это явление может получить свое объяснение из тех интенсивных связей, которые имеют медиальные отделы лобных долей с таламической и стволовой ретикулярной формацией, нарушение которой и приводит к локальному снижению тонуса коры и к тому, что лобные доли мозга перестают осуществлять свою регулирующую и корригирующую функцию в отношении системы непосредственной ориентировки.
Все описанные явления проявляются и в экспериментальном нейропсихологическом исследовании мнестических процессов этих больных.
При относительно стертой картине нарушений в опытах с исследованием памяти можно обнаружить лишь сравнительно нерезко выраженные дефекты, которые, как и у прежде рассмотренной группы больных, выступают отчетливее всего при влиянии на запечатленные следы интерферирующих воздействий. Как и там, это влияние оказывается модально-неспецифическим и в равной мере выступает в зрительной, двигательной и слухоречевой памяти. Возможно, что одной из особенностей больных этой группы является быстрая утеря избирательности воспроизводимых следов и та легкость, с которой они начинают смешивать (контаминировать) следы двух предъявляемых им систем стимулов. Так, после предъявления больным этой группы первой серии слов (дом — лес — стол), а затем второй (вода — пень — шкаф) они не могут с достаточной избирательностью воспроизвести первую серию следов, включают в нее элементы второй серии и воспроизводят как «вода — пень — стол» или «вода — пень — шкаф» и т. п.
У больных с более массивно выраженной формой этого же синдрома такие, смешения (контаминации) оказываются выраженными еще сильнее и распространяются на припоминание фраз или целых рассказов. Так, повторяя фразу В саду за высоким забором росли яблони и вслед за ней вторую — На опушке леса охотник убил волка, они воспроизводят первую как «В саду… за забором… охотник убил волка», не испытывая при этом выраженного переживания сделанной ошибки.
Эти явления контаминации, выступающие на фоне быстрого «забывания» ранее запечатленных следов под влиянием интерферирующей деятельности, проявляются у больных данной группы и в опытах с воспроизведением целых смысловых отрывков (рассказов), в передаче которых также начинает отчетливо выступать утеря избирательности раз запечатленных следов и смешение (контаминация) содержания различных отрывков. Так, например, после прочтения рассказов «Курица и золотые яйца» и «Галка и голуби» больные этой группы начинают воспроизводить первый рассказ следующим образом: «Галка решила нести куриные яйца… Она прилетела с вороной на птичий двор и решила стать курицей… объявила об этом, а подкрепить делами не смогла… в это время появилась… кукушка… и говорит: «Граждане, прения прекращайте»… а дальше я забыла…»
В этом отрывке из протокола, типичном для больных описываемой группы, отчетливо выступают явления смешения следов-, относящихся к разным системам, легкость соскальзывания на бесконтрольно всплывающие побочные связи и, наконец, относительное нарушение оценки затруднений, которые обнаруживаются при попытках припомнить содержание ранее предъявленного материала (что свойственно больным этой группы).
Характеристика описываемого синдрома будет полнее, если мы прибавим, что в тех случаях, когда патологический процесс, первично нарушающий функцию глубоких отделов мозга, распространяется на область передней черепной ямки, вовлекая базальные и медиальные отделы лобных долей (как это, например, имеет место в случаях, краниофарингеомы с кистой, распространяющейся кпереди), к синдрому присоединяются еще и признаки импульсивности (трудности контроля над возникающими побочными ассоциациями), которые приводят к постоянным отклонениям воспроизводимого содержания на побочные детали.
Характерно, что описанная утеря селективности, экспериментально вызываемая в только что приведенных опытах, обнаруживает высокую корреляцию с общими клиническими явлениями спутанности больного, выступая как один из ранних симптомов при нарастающем процессе, и поэтому имеет известное диагностическое значение.
Как синдром нарушения избирательности мнестических процессов при опухолях медиальных отделов лобных долей мозга (А. Р. Лурия, Е. Д. Хомская, С. М. Блинков и М. Кричли [1967]), так и синдром мнестических расстройств при расстройстве кровообращения в системе передней соединительной — передних мозговых артерий (А. Р. Лурия, А. Я. Подгорная, А. Н. Коновалов [1970]) являются предметом специального рассмотрения, к которому мы еще вернемся ниже; поэтому мы не будем здесь останавливаться на всех деталях, ограничившись указанием лишь на основные характерные черты.
—Источник—
Лурия, А.Р. Нейропсихология памяти/ А.Р. Лурия.- М.: Педагогика, 1974.- 312 с.
Предыдущая глава ::: К содержанию ::: Следующая глава