В рассматриваемый период были произведены серьезные работы по описанию и картированию морей.
Картография Каспийского моря имеет долгую историю, начало которой восходит к V в. до н. э. Обстоятельное изложение этой истории дано в работах Л. С. Багрова (1912а) и Л. С. Берга (19406 и 19466). Интересный материал о развитии картографических представлений о Каспийском море, начиная с древнейших времен, опубликовал Д. М. Лебедев (1950, стр. 220—223). Из этих работ видно, что в мировой и русской картографии очень долго господствовали совершенно неверные представления об очертаниях Каспия. В частности, Аму-Дарья часто показывалась впадающей в него, и только в конце XVII в. (в «Чертежной книге Сибири» С. У. Ремезова) она впервые была изображена впадающей в Аральское море. Правильное картографическое представление о Каспии появилось лишь в начале XVIII в. после ряда совершенных в этот район экспедиций.
В 1703 г. была составлена карта Каспийского моря капитаном Еремеем Мейером, направленным Петром Первым па «Хвалинское море». Эта карта до сих пор не найдена.
Большой интерес представляют две карты А. Бековича-Черкасского. На них довольно правильно изображено восточное побережье Каспийского моря, вдоль которого он плавал в 1715 г., в частности, залив Мертвый Култук. Правдоподобно изображены очертания Кара-Богаз-Гола, в который заходила экспедиция. А. Бекович-Черкасский подтвердил также, что Аму-Дарья в настоящее время не впадает в Каспийское море и что есть старое запруженное русло реки (Актам), которое также было нанесено им на карту в глубине Балханского шора (Шафрановский и Княжецкая, 1952, стр. 544-546).
На одной из карт А. Бековича-Черкасского довольно удачно изображено Аральское море.
Плававшие после А. Бековича-Черкасского (1716—1718 гг.) А. И. Кожин и В. Урусов уточнили очертание восточного берега Каспийского моря. Вместе с тем они не дали на своей карте полных очертаний Кара-Богаз-Гола, который вследствие рассказов о «Засасывающей пучине» и «камнях у входа» не посещался мореплавателями до 1836 г. и изображался неточно (Соколов, 1847а, стр. 168). В 1717—1718 гг. съемки северо-восточной части Каспийского моря производил М. Травин.
Составить карту всего Каспийского моря, включая западный берег, оказалось возможным только после экспедиции К. Ван-Вердена и Ф. И. Соймонова, работавшей в 1719—1720 гг. и проплывшей западным берегом от Астрахани до Горганского залива.
В 1720 г. на основе карты этой экспедиции и материалов предыдущих экспедиций была составлена новая карта всего Каспийского моря. Она была издана и отправлена Петром Первым в Парижскую Академию наук, напечатавшую ее в Амстердаме с надписями на французском языке (Соколов, 18526, стр. 10—12). Эта карта явилась большим событием в географии и много раз издавалась за границей. Едва ли П. Б. Иноходцов (1789) преувеличил ее значение для мировой географии, сказав, что, после составления карты на основе многократных экспедиций, организованных «Петром Первым, «известно стало, что море сие не кругло, как воображали себе прежние географы, по продолговатый имеет вид» (стр. 4).
Однако недочеты этой карты были еще очень существенны: очертания северо-восточной части Каспийского моря сильно отличаются от действительных, оно простирается очень далеко к северу, восточный берег слишком вытянут в направлении с севера на юг и заливы Кара-Богаз-Гол и Хивинский очерчены не полностью. Градусная сетка отсутствует.
После опубликования карты 1720 г. съемки Каспия не прекращались. В 1723 г. по приказу Петра Первого производил опись всего Каспийского моря поручик П. Брюс, карта которого, представленная, по его словам, Петру Первому, до нас не дошла (Eichwald, 1838, стр. 132—142).
8 марта 1726 г. Адмиралтейств-коллегия вынесла решение провести новую опись, «понеже сочиненная в 1721 г. капитаном фон Верденым об этом море карта, хотя и имеется, но токмо в той карте вновь завоеванных провинций, крепостей и гаваней и пристаней и рек не показано, а без оного о тех местах в коллегии известия не имеется» (МРФ, 1875, стр. 301). Ф. И. Соймонов, назначенный начальником этой экспедиции, вышел в плавание из устья Волги 6 мая 1726 г. на трех судах. Из них бот под командой штурмана Долматова отправился к устью р. Яика (Урала), а два других судна, на одном из которых находился Ф. И. Соймонов, начав плавание вдоль восточного берега, обошли все Каспийское море и в ноябре вернулись в Астрахань (Соймонов, 1763, стр. 6).
Один из кораблей в самом начале плавания получил серьезное повреждение, что заставило в дальнейшем ускорить проведение работ. На южном берегу работы затруднялись враждебными действиями туркмен и персов, открывавших огонь по русским судам. На некоторых участках новая съемка берегов не производилась: экспедиция прошла мимо мыса Тюб-Караган, залива Александрбай, не делала съемок берегов Красноводского и Горганского заливов, а также южного берега Каспийского моря, не смогла войти в Кара-Богаз-Гол. У западного берега съемки производились около Апшеронского п-ва (там же, стр. 9, 14, 16 и др.). Но тем больше внимания экспедиция уделяла широтным определениям, наблюдениям склонения компаса, промерам глубин. Было сделано 16 градусных определений (Шафрановский, 1954, стр. 114). В 1726 г. на основании этих данных и материалов предыдущих плаваний были составлены карты и лоция.
Адмиралтейств-коллегия не сочла возможным издавать карты экспедиции 1726 г., так как «хотя некоторым местам карта ж и прислана, точию не всего моря» и многие места «положены в ту карту с прежней». 22 ноября 1727 г. она поручила капитану Мишукову, находившемуся в Астрахани, описать «удобным временем» еще не описанные места Каспийского моря (МРФ, 1875, стр. 523-524).
Каких-либо определенных сведений об этих работах пет. Известно, что в марте 1730 г. из Астрахани была прислана «описным на Каспийском море местам зей-карта», переданная для составления сводной карты профессору А. Фарварсопу; «для показания в сочинении» был назначен капитан-лейтенант Лунин, «который у сочинения тех карт в Астрахани был» (Соколов, 18526, стр. 15).
«Зей-карте» не найдена. Можно предполагать, что на ней было несколько исправлено изображение восточного берега между Тюб-Караганом и Кара-Богаз-Голом (44°—42°5′ с. ш.), так как этот участок на карте, опубликованной в 1731 г. (атлас Ф. И. Соймонова), изображен правильнее, чем у К. Ван-Вердена. Между тем, как мы видели, Ф. И. Соймонов съемки здесь не делал.
Карты Ф. И. Соймонова в виде атласа и лоция были изданы только в 1731 г. в бытность его прокурором Адмиралтейств-коллегий. Для истории русской географической науки атлас Ф. И. Соймонова интересен тем, что был первым русским печатным географическим атласом, составленным на основе русских же исследований, а лоция первым напечатанным русским гидрографическим исследованием (Шафрановский, 1952, стр.87— 88).
Атлас Ф. И. Соймонова включает восемь карт, которые были перечерчены с астраханских карт под наблюдением А. Фарварсона на основе переданных ему материалов. На генеральной карте, названной «Хартина плоская генералная моря Каспиского, от устья Ярковского до заливы Астрабацкого, по меридиану возвышается в градусах и минутах; глубина в саженях и футах; печатана при Адмиралтейской коллегии во Академической типографии, сочинена с Астраханских карт» (рис. 50), даются две врезки. На ней есть широтные деления и параллели, но меридианов и долготных градусных делений нет. Глубины у берегов показаны по всей окружности моря. Склонение компаса дается в семи местах по западному и восточному берегам. Заливы Александрбай, Кара-Богаз-Гол и Хивинский очерчены не полностью. Северный берег нанесен примерно на 40′ южнее, чем на современных картах. Эта карта существенно отличается от карты К. Ван-Вердена прежде всего правильным очертанием северо-восточного берега, съемка которого была произведена штурманом Долматовым. Шор Мертвый Култук приобрел здесь совершенно новые и более верные очертания. Довольно правильны очертания западного и южного берегов. Из остальных листов четыре представляют генеральную карту всего моря в большом масштабе, а три листа являются картами устья Волги и проливов (Соколов, 18526, стр. 16).
Лоция, которая была издана Ф. И. Соймоновым одновременно с картой, называется «Описание Каспийского моря от устья р. Волги, от протока Ярковского до устья р. Астрабацкой, положение западного и восточного берегов, глубины, грунты и виды знатных гор» (там же, стр. 45—60). Она свидетельствует о большом опыте мореплавания.
Почти три года, начиная с 1742 г., на Каспийском море, главным образом у его южного берега, плавало английское судно «Empress of Russia» под командой капитана Т. Вудруфа. Это судно принадлежало английской торговой компании, возглавлявшейся капитаном Д. Эльтоном, ранее служившим в Оренбургской экспедиции. Суда компании плавали по Каспию с ведома русского правительства. Эта компания вскоре прекратила свое существование, так как Д. Эльтон перешел на службу к персидскому правительству. Т. Вудруф составил в 1745 г. карту Каспийского моря, на которой его общие очертания сходны с очертаниями на карте Ф. И. Соймонова 1726 г., вместе с тем в нее внесен ряд изменений и дополнений, часто неправильных (Hanway, 1754). Так, например, Т. Вудруф сдвинул на 20′ к северу южный берег Каспийского, моря, тогда как у Ф. И. Соймонова положение южного берега было показано приблизительно верно — на широте 36°30′. Линию северного берега он без всякого основания слишком спрямил. Мало успешными оказались попытки детализации и исправления очертаний восточного берега. На карте Т. Вудруфа Красноводский
залив и Балханский шор слились в один залив, площадь которого значительно увеличена и вместо вытянутой приобрела, скорее, полукруглую форму. Цепь из трех островов делит этот залив на северную и южную части; против последней нанесен о-в Огурчинский, который в действительности расположен южнее Красноводского залива. На карте Ф. И. Соймонова этот остров помещен против Хивинского залива, который у Т. Вудруфа совсем не показан. Против мыса Песчаного вдали от берега показан большой, вытянутый с севера на юг мелководный участок, который потом под названием «Среднего банка» фигурировал на русских картах в течение 100 лет, пока, наконец, не выяснилось, что он не существует (Соколов, 18526, стр. 20). Поэтому нельзя согласиться с Г. Миллером, что с выходом в свет этой карты, приложенной к запискам путешественника Д. Генвея и выдержавшей три издания в течение 10 лет, Каспийское море «стало гораздо известнее» (Миллер, 1761, стр. 515).
Из других русских исследований Каспийского моря следует отметить плавание лейтенанта Д. Безобразова в 1745 г. в Мертвом Калтуке. Но из материалов об этом плавании сохранился только журнал (Соколов, 18526, стр. 21).
В 1760 г. А. И. Нагаев по поручению Сената составил по материалам Ф. И. Соймонова, Т. Вудруфа и других исследователей карту Каспийского моря, на которой был нанесен длинный залив, получивший впоследствии название Хивинского.
Некоторые уточнения в очертании северного и восточного берегов внесли исследования экспедиции капитана И. В. Токмачева и штурмана Матвеева в 1764—1765 гг. Эти уточнения были отражены на карте капитан-лейтенанта Ногаткина 1765 г.
Все названные экспедиции, хотя и не дали точного и полного описания берегов Каспийского моря, все же принесли большую пользу мореплаванию и послужили важным материалом для создания в конце XVIII и начале XIX в. сводных карт (в XVIII в.— А. И. Нагаевым и в XIX в.— Кутузовым), которыми моряки пользовались до второй четверти XIX в. (там же, стр. 30).
Важные работы проводились и на Балтийском море. Оно неоднократно изображалось на иностранных (шведских и голландских) картах. Но все эти карты были весьма приблизительны и не могли удовлетворить Россию. Поэтому уже с начала XVIII в. русские начали производить в Балтийском море исследования. В 1710 г. обследования проводили вице-адмирал К. Крюйс в районе Кронштадта и поручик Марко Грис в Выборгском проливе. В 1714 г. М. Грис описал проходы у мыса Гангут (Ханко), г. Твере-минде и Баресундсфьерд. В 1716 г. была напечатана карта от Готланда до Ревеля, составленная А. И. Кожиным (Веселаго, 1875, стр. 624). В том же году были произведены промеры (штурманом Я. Фастингом) Финляндских и Абосских шхер (Отчет директора…, 1883, стр. XII и XIII).
Наконец, в 1719 г. была начата общая съемка Финского залива, причем Петр Первый велел «по льду остров от острова мерять, понеже вернее будет». В результате этих работ, которые проводились под руководством инженер-полковника Ивана Любераса, были составлены генеральная и двенадцать частных карт Финского залива, представленных Адмиралтейств-коллегий 26 апреля 1726 г.
Работы велись зимой и летом, весь берег был снят с помощью астролябии с проверкой во многих местах по два-три раза. Съемщики прошли пешком 1138 верст и совершили много плаваний (Веселаго, 1875, стр. 625). Несмотря на тщательность работ, большая точность в условиях того времени не могла быть достигнута. И. Люберас, например, писал «понеже
в компасах, которые мне из адмиралтейства даны, такая великая конфузия и несходство нашлось, что многократно между собой от 5 до 7 градусов диференцию имели, то я такие компасы по подлинному меридиану принципиальных мест поправил» (МРФ, 1875, стр. 830).
После смерти Петра Первого внимание к начатым им исследованиям ослабло. Итоги съемок И. Любераса нашли отражение в атласе Балтийского моря, изданном по постановлению Адмиралтейств-коллегий с предисловием Ф. И. Соймонова только в 1738 г. В атласе 16 карт, из них J2 представляют собой копии карт, изданных в предыдущих атласах. В отличие от прежде издававшихся атласов Балтийского моря в него входят не только карты, «но и описания морских берегов, камней, мелей, ходу, глубин и прочего, содержатся также рисунки берегов, как они издали кажутся», причем те описания, которые переведены с голландского, «во многих местах исправлены собственным исследованием посланных русских офицеров» (Миллер, 1761, стр. 498).
Поскольку проводившиеся русскими исследования не захватывали многих частей Балтийского моря, продолжалось издание и иностранных атласов. Так, в 1730 г. был издан шведский атлас, состоящий из 12 карт.
В 1739 г. Адмиралтейств-коллегия вновь приступила к работам по описи некоторых участков Балтийского моря, для выполнения которых были привлечены И. Люберас и А. И. Нагаев (Отчет директора…, 1883, стр. XIII—XIV).
Неточность отдельных карт, разнобой в данных, приводимых в разных изданиях, заставили Адмиралтейств-коллегию- предпринять фундаментальную работу. В 1746 г. она решила, что, поскольку имеющиеся карты годны только «для одного корабельного и прочих морских судов прохода, а что принадлежит до хождения галер, которые во время больших погод принуждены ходить шхерами, акуратности находящихся в тех шхерах фарватеров и островов по тем картам мало находится…, приведение морских карт в самую акуратность поручить флота капитану Нагаеву, яко доброму зейману» (МРФ, 1882, стр. 614).
А. И. Нагаев (1704—1780 гг.), которому было поручено это дело, оставил по себе память как один из наиболее крупных русских картографов и гидрографов XVIII в. (Берх, 1831).
Подготовленный А. И. Нагаевым атлас, при составлении которого было произведено сопоставление и сравнение всех предшествующих карт, увидел свет в 1757 г. Он назывался «Атлас всего Балтийского моря с Финским и Ботническим заливами, с Шкагерраком, Категатом, Зундом и Болтами, в генеральных морских и специальных картах состоящей, в котором все Балтийского моря разных сочинений морские карты собраны, рассмотрены и российскими плавателями на истинные между мест компасные румбы и дистанции приведены и вымеренными по пространству моря и у берегов глубинами и вновь найденными там же подводными мелями дополнены, а в Синусе Финском все морские берега с островами, шхерами, рейдами, заливами, портами и речными устьями, с глубинами при них и между шхер моря фарватеров со многими вновь найденными мелями, под владением ея императорского величества состоящие по указу ЕИВ из государственной Адмиралтейской коллегии ноября от 11 дня 1746 г. вновь описаны, вымерены и в истинных положениях их и между мест компасных румбах и дистанциях на морские карты, для безопаснейшего Российскому флоту плавания поставлены флота капитаном первого ранга Алексеем Нагаевым». Это длинное название в известной мере отражало преследовавшиеся при составлении атласа задачи и характер исполненных работ (Миллер, 1761, стр. 519—520).
В атлас входят три генеральные и три специальные (с врезками) шведские карты, пять специальных датских карт и, наконец, 17 карт, «вновь описанные, вымеренные и сочиненные на залив Рижской и синус Финской» (там же, стр. 522). Астрономически были определены только Петербург, о-в Гогланд (Сур-Сари), города Ревель и Рига, п-ов Дагерорт (Кыпу) и г. Аренсбург (Курессаре). Остальные пункты определялись с помощью астролябии и компаса.
Одновременно с атласом А. И. Нагаев составил «Лоцию или морской путеводитель». Он закончил ее в 1751 г. и представил в Адмиралтейств-коллегию. Лоция, состоящая из трех частей, была опубликована в 1789— 1790 гг. В ней нет общей характеристики использованных материалов и проделанной работы, о них можно судить по приведенному выше названию атласа.
Лоция пестрит фамилиями многочисленных русских моряков, уточнявших положение берегов, островов, мелей и т. д. Особенно часто упоминаются штурманы Татаринов, Плещеев, мичманы Рябинин и Сербии, мастер Лебядников. Именами участников исследований названы банки, мели, заливы. Иностранные материалы, которые, конечно, были широко-использованы, подвергались, как видно из ряда ссылок, серьезной проверке.
Это первое систематическое описание, а также атлас Балтийского моря и его берегов имели, конечно, много недостатков, обусловленных неполнотой охвата исследованиями, несовершенством компасов и чрезвычайной изрезанностью берегов Финляндии. Тем не менее тщательно составленный атлас А. И. Нагаева с незначительными дополнениями и изменениями прослужил русским мореплавателям более 50 лет (Бухтеев, 1909, стр. 129). Его исправленные издания выходили в 1788 и 1795 гг.
Таким образом, трудами русских моряков во второй четверти XVIII в. были выполнены картографические и гидрографические работы, которые создавали основу для правильной навигации в Балтийском море.
Гораздо меньше было сделано на Белом море. Для плавания на Белом-море русские сначала пользовались картами голландского атласа Ван-Кейлена, составленного в конце XVI или в начале XVII в. Они очень неправильно изображали берега Белого моря (Веселаго, 1875, стр. 627). С этих карт было выгравировано несколько карт А. Шхонбеком, из которых несколько карт имеет дату 1701 г.
Русские исследования Белого моря и прилегающих райопов начались-только в 1727 г. и первое время производились довольно бессистемно (Отчет директора…, стр. XVII—XVIII). Таковы были работы, проводившиеся по поручению Адмиралтейств-коллегий в 1727 г. капитаном Деопером и подштурманом Казаковым, составившими и карту. В 1732 г. капитан Клавер производил съемку Северной Двины.
В 1741 —1742 гг. лейтенант Винков произвел опись о-ва Кильдина и Кольского залива. В 1741 г. лейтенант Е. Бестужев и мичман П. Михайлов производили промеры рек Чижи и Чеши, соединяющих Белое море с Чешской губой. Из этих работ следовало, что Канин Нос является полуостровом. Однако их данные не отражены на карте Морской Академии 1746 г., на которой Канин Нос показан в виде острова.
В 1746—1747 гг. опись берегов Белого моря была возобновлена no-поручению Адмиралтейств-коллегий Архангельской портовой конторой. Ее производили на двух судах лейтенант Жидовин и штурман Иванов. О результатах их деятельности известно мало (Белов, 1956, стр. 339—340).
О сколько-нибудь значительных картографических и гидрографических работах на Черном море, относящихся к рассматриваемому периоду сведений нет.
—Источник—
Греков, В.И. Очерки из истории русских географических исследований в 1725-1765 гг./ В.И. Греков.- М.: Издательство академии наук СССР, 1960.- 425 с.
Предыдущая глава ::: К содержанию ::: Следующая глава
