Мы рассмотрели историю всех отрядов Второй Камчатской экспедиции. Остановимся теперь на вопросе об ее прекращении.
18 октября 1742 г. А. М. Чириков в своем рапорте о плавании к Америке писал, что, хотя сам он и не предлагает продолжить экспедицию, но представляет соображения о том, что потребуется, если это будет признано необходимым (Экспедиция Беринга, стр. 293). Он полагал, что продолжительность экспедиции к Америке не следует ограничивать одним — двумя годами и что число кораблей нужно увеличить до трех, из которых один — небольшой — мог бы служить для обследования берегов.
Он не мог не сказать о тех затратах, которых потребует экспедиция, и отмечал, что ее содержание и обслуживание явятся тяжелым бременем для русских крестьян и местного населения Сибири, особенно в связи с недородом в тот год хлеба. Затем он указывал, что прежде чем производить дальнейшие затраты на продолжение экспедиции, надо освоить уже достигнутые ею результаты (Соколов, 1851в, стр. 459—460).
Взгляды в правительственных кругах на целесообразность продолжения экспедиции в то время совершенно изменились.
А. Остерман был в ссылке, а Н. Ф. Головин, оставшийся во главе Адмиралтейств-коллегий, потерял прежнее влияние. Некоторые из врагов, приобретенных экспедицией в Сибири и на Камчатке из числа ссыльных, были реабилитированы, возвращены из ссылки в Петербург и заняли высокие посты. Они, конечно, старались выставить экспедицию в черном цвете. В этом отношении характерна подробная записка, поданная в Сенат одним из деятелей петровского времени Г. Фиком, который свыше 10 лет находился в Якутии в ссылке. В ней он указывает на вред, приносимый государству экспедицией, на которую расходуется много средств и которая налагает непосильное бремя на местное население (Андреев, 1943а, стр. 23). Появился также «Краткий экстракт» о «Камчатской экспедиции» без даты и указания фамилии автора, приписываемый Г. Г. Скорнякову-Писареву, в котором с большими искажениями подводятся итоги деятельности Первой и Второй Камчатских экспедиций и говорится о «разорении от Беринга с товарищи самого лутчаго Сибирского края» (Экспедиция Беринга, стр. 368).
Сенат начал с конца 1742 г. настойчиво требовать от Адмиралтейств-коллегий сведений о деятельности экспедиции. Собранные данные, а также сообщения, поступившие во время обсуждения в Сенате вопроса о Второй Камчатской экспедиции, показали, что результаты ее работы были весьма значительны. В Сенат были представлены донесения о плаваниях у берегов Северного Ледовитого океана от Архангельска до Лены, о плаваниях М. Шпанберга и В. Беринга, об обширных исследованиях, произведенных в течение 10 лет в Сибири Г. Миллером и И. Гмелиным (Андреев, 1943а, стр. 23).
Несмотря на это, Сенат в докладе, представленном в сентябре 1743 г. императрице Елизавете Петровне, стал на сторону недоброжелателей экспедиции. К докладу был приложен упомянутый «Краткий экстракт». В докладе говорилось, что «ту экспедицию, от которой Сенат нималого плода быть не признавает, надлежит вовсе отставить». Сенат предлагал также «до воспоследования об отставке оной экспедиции или о дальнейшем произвождении указу…» послать указы с нарочным курьером, «велеть им Чирикову и Шпанберху более в морские вояжи не ездить, и оному Шпанберху из Большерецка со всею командою возвратиться и быть им всем до указу в Сибирских городах, кроме Иркуцкой провинции» (Экспедиция Беринга, стр. 366—367). Всех людей, привлеченных для работ в экспедиции, предлагалось отпустить, а продовольствие и материалы впредь до особого указа не предоставлять. Этот доклад был Елизаветой Петровной одобрен, и 26 сентября вышел указ Сената о прекращении экспедиции. Адмиралтейств-коллегия направила соответствующие указы А. И. Чирикову и М. Шпанбергу (Андреев, 1943а, там же стр. 24).
С тех пор экспедиции никакие исследовательские работы не поручались. Только в октябре 1753 г. была сделана попытка начать новые исследования, но это намерение осуществлено не было.
Оценка результатов Второй Камчатской экспедиции правительственными органами во времена Елизаветы Петровны была слишком близорука. Уже в указе Екатерины II от 4 мая 1764 г. говорилось «о преполезном открытии доныне неизвестных разных островов, которое все за плоды употребленного труда и положенного немалого иждивения, прошедшей Камчатской экспедиции почесть должно» (Перевалов, 1949, стр. 293). Однако история Второй Камчатской экспедиции еще долгое время не привлекала к себе должного внимания.
Не будем останавливаться на политическом значении Второй Камчатской экспедиции, которая сыграла очень большую роль в укреплении русского влияния в северной части Тихого океана, и рассмотрим лишь ее научное значение.
Проведенные отрядами Второй Камчатской экспедиции исследования берегов Северного Ледовитого океана от Архангельска до мыса Большого Баранова плавания к северо-западной Америке и открытие островов между нею и Камчаткой, а также экспедиции к Японии внесли огромный вклад в географическую изученность России, а также стран и морей, расположенных к востоку от нее.
В результате проведенных Второй Камчатской экспедицией работ были собраны ценные гидрографические наблюдения, получены сведения по истории и экономике Сибири и Камчатки, о населяющих их народах, о климате, растительном и животном царстве и геологическом строении этих территорий, а также о народах, флоре и фауне земель, открытых во время плаваний.
Исключительное значение имели картографические материалы экспедиции, участники которой составили 62 карты Сибири и Камчатки, дающие правильное изображение этих труднодоступных и почти не исследованных в то время районов (Белов, 1956, стр. 334).
Большие работы по составлению сводных карт берегов Сибири и сводных карт морских плаваний Второй Камчатской экспедиции производились в Морской академии уже в 1740—1742 гг. Но на картах, составленных Морской академией в эти годы, материалы, представленные экспедицией, еще не нашли полного отражения. На карте, помеченной 19 февраля 1741 г., Таймырский п-ов совершенно отсутствует и берег между реками Пясиной и Хатангой показан почти ровной линией (Белов, 1954а, стр. 136 —137). На карте П. фон-Дезина, составленной также в 1741 г., п-ов Таймыр уже показан, но изображение его очень неправильно: он простирается примерно на 8° с запада на восток; его самый северный мыс (Челюскина) расположен несколько севернее 77° с. ш. К юго-востоку от него изображено оз. Таймыр, из которого вытекает «р. Таймыра», впадающая в губу «Св. Фаддея» (Middendorf, 1859, tf. 2).
На генеральной карте 1742 г., составленной в полярной проекции,, изображение п-ова Таймыр во многом напоминает карту П. фон-Дезина. В Тихом океане нанесены острова, открытые В. Берингом, А. И. Чириковым, М. Шпанбергом, но вместе с тем там изображены «земли, виденные Жуаном де Гама, земля Ессо и т. д.» (Белов, 1954а, стр. 144—145).
Наконец, по распоряжению Адмиралтейств-коллегий от декабря 1745 г. Морская академия приступила к составлению уточненной генеральной карты, подводившей итоги открытиям Камчатских экспедиций. Работой руководил А. И. Нагаев; это видно из рапорта в Адмиралтейств-коллегии А. И. Чирикова, А. И. Нагаева и С. Ф. Хитрово, написанного 23 мая 1746 г. по окончании работы (там же, стр. 140). К составлению карты были привлечены участники плаваний Второй Камчатской экспедиции, поставившие свои подписи на ней (А. И. Чириков, С. Г. Малыгин, Д. Я. Лаптев, X. П. Лаптев, Д. Л. Овцын, С. Ф. Хитрово и И. Ф. Елагин). Некоторые из них были специально вызваны в Петербург. Участие А. И. Чирикова значительно ускорило окончание работ, так как помогло разобраться в расхождениях карт тихоокеанских плаваний А. И. Чирикова и В. Беринга. За основу были приняты данные А. И. Чирикова «как многим превосходного перед Беринговым плавания». Законченная карта, составленная в меркаторской проекции, была передана 23 мая 1746 г. в Адмиралтейств-коллегию для представления Кабинету министров. Эта карта до сего времени не найдена (там же, стр. 134).
Найдена и опубликована карта, по-видимому, сходная с упомянутой, подписанная теми же участниками экспедиции и помеченная 10 мая; 1746 г. Она была выполнена в полярной проекции В. Красильниковым и П. Расторгуевым (там же). Ее название — «Карта генералная Российской империи северных и восточных Сибирских берегов». На ней довольно правильно изображен берег Северного Ледовитого океана до р. Колымы. Далее нанесен «Шелагский мыс», показанный на карте П. А. Чаплина 1729 г. Курильские острова и Япония положены по картам М. Шпанберга и В. Вальтона. Использованы сведения И. Федорова и М. С. Гвоздева об открытой ими северо-западной Америке. У южного берега огромного выступа Америки, начинающегося у Берингова пролива и вытянутого почти параллельно Тихоокеанскому берегу Азиатского материка, нанесена прерывающаяся цепь островов. Довольно правильно показано расположение островов Беринга и Медного, но около них помещена группа несуществующих островов. В свое время сводная карта, отражающая все наиболее
ценное, что дали плавания Камчатских экспедиций, очевидно, так же как и карты плаваний отдельных отрядов, считалась секретной. Она опубликована уже в наше время. Это, конечно, затрудняло использование наукой открытий Камчатских экспедиций. В «Атласе Российском», составленном в 1745 г. Академией наук, которая не располагала всеми материалами, не отражены многие сведения о Сибири. Берег северной Азии представлен еще очень неправильно. Составлением кар мл Сибири и итогов Второй Камчатской экспедиции занимался также Г. Миллер. Однако законченная им в 1746 г. карта Сибири, в которой исправлены ошибки атласа Академии наук 1745 г., была затребована из Академии вместе с другими картами в Кабинет, в связи с подозрением, что секретные данные из карт разглашались за границей. В Академию наук карта Г. Миллера вернулась в 1752 г. и была использована автором для составления карт, приложенных к труду С. П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки» и для составления новой карты в 1754 г.; работа над ней была связана с появлением за границей неправильных представлений о русских открытиях (Миллер, 1937, стр. 150—151; Андреев, 1959, стр. 9).
Несмотря на секретность материалов экспедиции, сообщения о ней появлялись за границей сначала в виде газетных заметок, а потом в виде статей и карт. В «Gazette de France» 27 февраля 1740 г. было помещено сообщение об открытиях М. Шпанберга, а 16 ноября 1743 г.— краткое известие об экспедиции В. Беринга и А. И. Чирикова (Golder, 1914, стр. 326—327 и 370). Более подробные и довольно верные сведения об организации и истории Первой и Второй Камчатских экспедиций появились в 1747 г. в Копенгагене. Они были опубликованы на датском языке П. фон-Хавеном. Автор, дважды побывавший в России, познакомился в 1744 г. с Шпанбергом и с каким-то «курляндским дворянином», бывшим г. ссылке в Сибири и вернувшимся в Москву. От них он, вероятно, и получил все сообщенные им сведения. В своей статье П. фон-Хавен приводит также выдержки из доклада от 15 ноября 1742 г., представленного С. Вакселем (Stejneger, 1934а, стр. 638—639, 641—642).
Наряду с правильными сведениями печаталось и много отрывочных и, неверных известий, и отличить правду от вымысла было нелегко. Бюффон, например, ссылался в 1749 г. на заметку в амстердамской газете от 24 января 1747 г. о том, что Г. Стеллер открыл за Камчаткой один из островов Северной Америки и указал, что из русских владений путь туда недалек (Buffon, Histoire naturelle, 1799, стр. 323).
И. Делиль, уехавший в 1747 г. в Париж, составил там в 1750 г. вместе с Ф. Бюашем карту под названием Carle des nouvelles decouvertes au Nord de la mer du Sud… (рис. 31), которую он представил в апреле того же года в Королевскую Академию наук вместе с докладом (BreitJiuss, 1939, стр. 92). В 1752 г. он издал эту карту в несколько переработанном виде, назвав ее «Carte generale des decouvertes de l‘Amiral de Fonte et autres navigateurs Espagnols, Anglois et Russes… (рис. 32) и присоединив к ней в виде пояснения статью: Explication de la carte des nouvelles decouvertes au Nord de la Mer du Sud, которая, впрочем, была более связана с картой 1750 г.
Об открытиях русских в статье сказано мало, причем история Второй Камчатской экспедиции сильно искажена. По словам И. Делиля, поводом к ее посылке была составленная им карта. Затем он указывал, что В. Беринг погиб на острове, не доплыв до северо-западной Америки, которую посетили А. И. Чириков и брат И. Делиля — Л. Делакроер. Зато И. Делиль уделил большое внимание полученному им в 1739 г. из Лондона вымышленному сообщению о плавании адмирала де Фонта. Последний якобы
видел у берегов северо-западной Америки заливы и устья рек. Плывя по этим рекам, будто бы можно достигнуть Гудзонова залива, чем разрешалась задача отыскания водного пути между Атлантическим и Тихим океанами. Это сообщение было использовано И. Делилем при составлении карты.
На этой карте, изображающей северо-восток Азии и северо-запад Америки, показаны маршруты адмирала де Фонта и Второй Камчатской экспедиции. Берег Америки простирается на северо-запад и далее на запад вдоль берега Азиатского материка. Против «Шелагского мыса» на нем сделана надпись: «Большая Земля, открытая в 1723 г., куда скрываются чукчи, когда их преследуют русские…» Аляска, показанная против Чукотского п-ова, названа «Земля, виденная Шпанбергом в 1728 г.». Примерно в 15° к востоку от Камчатки показан большой остров с надписью: «Берега, виденные Чириковым и Делилем в сентябре 1741 г.». Южная часть этого острова была изображена, очевидно, по сообщениям о земле, встречавшейся на обратном пути пакетботу «Св. Павел» в 1741 г. Маршрут А. И. Чирикова назван «Путь от Камчатки к Америке капитана Чирикова и Делиля». Статья И. Делиля привлекла к себе в Европе внимание и была переведена на немецкий и английский языки (Андреев, 1943а, стр. 49).
Сообщение И. Делиля было использовано Ф. Бюашем, который увидел в нем подтверждение своих идей о том, что горы, опоясывая земной шар, пересекают моря, из чего следует, что Азия и Америка должны быть соединены перешейком или мелководным морем. Ф. Бюаш составил карту, на которой, вместо большого острова к востоку от Камчатки, показанного на карте И. Делиля, изобразил часть Американского материка в виде большого выступа (Buache, 1753, стр. 5). В 1752 г. Бюаш доложил свою карту Парижской Академии наук и опубликовал ее в 1753 г.
Трудно сказать, было ли изображение большого мыса, являющегося продолжением Аляски, впервые опубликованное Ф. Бюашем, результатом его собственной догадки или он имел сведения о русских картах (например, о карте С. Вакселя и С. Хитрово 1744 г., карте Морской Академии 1746 г.).
Президент Академии наук К. Г. Разумовский поручил Г. Миллеру написать на статью И. Делиля опровержение. Это опровержение без указания автора было опубликовано в 1753 г. на французском языке за границей в виде отдельной брошюры (Миллер, 1937, стр. 150). В ней Миллер отметил ошибки и намеренные искажения И. Делиля и восстановил действительную историю экспедиции.
В 1754 г. Г. Миллер закончил начатую им годом ранее сводную карту русских исследований в Сибири и Тихом океане на французском языке. Она вышла в том же году (Андреев, 1959, стр. 7). С внесенными в нее поправками она была опубликована под тем же названием (с изменением года) в 1758 г. По-видимому, Г. Миллеру были известны некоторые сводные карты Адмиралтейств-коллегий и отдельные карты отрядов Второй Камчатской экспедиции (рис. 33).
Однако полными данными о результатах плаваний морских отрядов Второй Камчатской экспедиции Г. Миллер не располагал вследствие отказа Адмиралтейств-коллегий предоставить их Академии (Белов, 19546, стр. 141). Этим, конечно, следует объяснить многие неточности, имеющиеся на карте 1754—1758 гг., особенно в изображении берегов Северной Азии. Некоторые из них дали повод Д. Куку критически отозваться о работе Г. Миллера (Cook a. King, 1785, стр. 473—474). Все же карта 1754— 1759 гг., несомненно, давала лучшее представление о Сибири и северной части Тихого океана, чем все предыдущие опубликованные карты.
Картой 1754—1758 гг. пользовались не только в России, но и в Западной Европе. Об этом свидетельствуют ее копии, приложенные к английскому переводу статьи Г. Миллера «Описание морских путешествий…» (1758) и к «Histoire generale des voyages» A. F. Prevost (Андреев, 19376, стр. 105). В русской картографии влияние карты Г. Миллера отразилось на картах И. Фишера, И. Трускотта и др.
Описания деятельности отрядов Второй Камчатской экспедиции и ее результатов появились далеко не сразу.
Первое описание Второй Камчатской экспедиции было подготовлено Г. Миллером в 1752 г., но осталось неопубликованным (Андреев, 1959, стр. 4—5). В 1758 г. вышло сначала на немецком языке в «Sammlung: Russischer Geschichte) (Miiller, 1758) и позднее в том же году — на русском языке «Описание морских путешествий по Ледовитому и по Восточному морю, с Российской стороны учиненных». Оно должно было служить описанием к карте 1754—1758 гг. (memoir separe, о котором сказано в надписи на карте). Содержавшийся в статье Г. Миллера богатый материал по истории русских плаваний у северных и восточных берегов Сибири, основанный на ранее не использованных архивных документах, придавал ей гораздо более широкое значение; она явилась первой сводной научной работой, охватившей большой раздел истории русской географии. Однако из истории Второй Камчатской экспедиции в этой статье затронуты преимущественно плавания отрядов к Америке и к Японии. Источниками для составления этой статьи наряду со сведениями из Якутского архива и документами о Второй Камчатской экспедиции служила работа С. Вакселя, которой располагал Г. Миллер. Она была опубликована А. И. Андреевым только в 1940 г.
О публикации трудов участников Академического отряда сказано выше. Г. Миллер составил историю путешествия этого отряда, часть которой значительно позже была напечатана (МАН, 1890).
Несмотря на опубликование опровержения статьи И. Делиля, атлас Академии наук 1745 г. и карту Г. Миллера 1754—1758 гг., а также его статью, представления, укоренившиеся главным образом во французской картографии, еще долго не исчезали, и открытия Камчатских экспедиций не получали правильного отражения. Отрицательную роль в этом отношении сыграла и карта Академии наук, опубликованная в 1773 г., с нанесенными к северу от Алеутских островов несуществующими большими архипелагами, протягивающимися до Берингова пролива. Для составления ее была использована карта 1758 г. На карте Вогонди 1774 г. показаны и эти архипелаги и «Земля де Гама» (Breitfuss, 1939).
В. Робертсон (Robertson, 1780, т. II, стр. 478) писал в 1777 г., что земли, посещенные В. Берингом и А. И. Чириковым в 1741 г. при их плавании на восток, были не Америкой, а продолжением цепи островов. Даже П. Паллас в 1781 г. счел возможным сказать, что «и поныне заподлинное еще неизвестно, к Америке ли принадлежала та земля, которую видели Беринг и Чириков».
Во второй половине XVIII в. сообщения о русских открытиях на северо-востоке Азии выдержали нападки и с другой стороны. Швейцарский географ С. Энгель, энергично боровшийся с неправильными представлениями французских картографов, утверждал на основании справок перуанских и испанских архивов, что адмирал де Фонт никогда не существовал. Вместе с тем, будучи горячим сторонником идеи о возможности плавания Северо-восточным проходом, он упрекал авторов русских карт в. том, что они с целью преувеличения трудностей морского пути вдоль берегов Азии, а также увеличения владения Российской империи, берег
Азии удлиняли на 30° (Engel, 1772, стр. 34). Его мнение разделял Вогонди, считавший, впрочем, что это удлинение составляет не 30°, а только 20° (Vaugondy, 1768, стр. 6). Эти упреки встретили возражения со стороны. Г. Миллера (Miiller, 1793, стр. 6—10).
Идеи С. Энгеля, обладавшего большой эрудицией и энергично отстаивавшего возможность плавания Северо-восточным проходом, привлекли; внимание ученых. В литературе 60—70-х годов XVIII в. возник оживленный обмен мнениями по поводу карты Г. Миллера 1754—1758 гг. (Андреев, 1959, стр. 9—13).
После карты Г. Миллера в конце XVIII и начале XIX в. изображения северных берегов Азии с использованием материалов северных отрядов Второй Камчатской экспедиции публиковались в России неоднократно: на изданной Академией наук «Новой карте Российской империи, разделенной на наместничества, сочиненной в 1786 г. (Лебедев, 1937, фиг. 14) г„ на «Географической карте части Северного полушария от полюса до широты 60 и 66, составленной при чертежной адмиралтейского департамента» (Записки, издаваемые Гос. адм. департаментом, 1820), на «Генеральной карте азиятской России, составленной поручиком Позняковым, изд. Военно-топографическим депо», 1825 г. и др. Эти изображения во многом; отступали от материалов Второй Камчатской экспедиции и не совпадали: друг с другом (Соколов, 1851а, стр. 74—75), но были широко использованы западноевропейской картографией (Weiland, 1823—1833; Arrow—smith, 1837; Brae, 1838 и др.).
Карты, составленные отрядами и отдельными участниками плаваний к северо-западной Америке и Японии, появились в печати только в начале 50-х годов XIX в. (в обработке А. П. Соколова). Позже копии карт-плаваний к Америке и Японии, составленных участниками экспедиции,, воспроизводились В. Андреевым (1893) и Э. Егерманом (1914). Некоторые же из карт плаваний отрядов были опубликованы только в 1954— 1956 гг. (Белов, 19546 и 1956).
Изложенное показывает, каким тернистым путем проникали в науку сведения о великих географических открытиях, совершенных Второй Камчатской экспедицией.
Географические открытия Второй Камчатской экспедиции становились достоянием науки не только через публикацию картографических материалов и описаний путешествий. Хранившиеся в архивах материалы плаваний (карты, журналы, гидрографические наблюдения) оказывали огромную помощь последующим экспедициям, плававшим у берегов Северного» Ледовитого и Тихого океанов, и частью нашли отражение на составленных в результате этих плаваний картах.
—Источник—
Греков, В.И. Очерки из истории русских географических исследований в 1725-1765 гг./ В.И. Греков.- М.: Издательство академии наук СССР, 1960.- 425 с.
Предыдущая глава ::: К содержанию ::: Следующая глава
