(первая половина XVII века)
И. Ю. Москвитин — один из славных русских землепроходцев, на долю которого выпало первому выйти со своим отрядом на тихоокеанское побережье Сибири и таким образом в 1638 году открыть Охотское море. Географической заслугой Москвитина является также составление первой «Росписи», содержащей сведения о реках, населении и хозяйстве Охотского края, а также первое русское упоминание об Амуре.
Биография Москвитина неизвестна. Фамилия его напоминает нам о каких-то связях его рода с Москвой, первые же известия о нем называют его томским казаком.
Русские землепроходцы, охватывавшие в 30-х годах XVII века своими походами необъятные пространства на севере Сибири, не могли не реагировать и на слухи о том, что на востоке плещется «Теплое море».
31 января 1636 г. двинулся из Томска отряд из 50 служилых людей под начальством атамана Дмитрия Копылова обследовать и объясачить «Ленскую землицу», В 1637 г. этот отряд поднялся по Алдану, перезимовал на нем в 100 верстах выше устья Май. Отсюда Копылов отправил группу в 30 человек «на большое море-окиян, по тунгусскому языку на Ламу» и во главе этой группы поставил И. Ю. Москвитина. Группа восемь дней спускалась вниз по Алдану, семь недель поднималась «Маею рекою» и шла «вверх поволоку», «а с той реки Май малою речкою [река Юдома] до прямого волоку [до перевала Юдомский Крест на хребте Джугджур] в стругах шли 6 ден, а волоком шли день ходу, и вышли на реку на Улю на вершину», т. е. к верховьям Ульи, и «тою Улею рекою» сначала восемь дней шли, а последние пять дней — плыли до моря, т. е. вышли к устью Ульи, что и было первым выходом русских людей к тихоокеанским берегам.
Группа Москвитина поставила на берегу «зимовье с острогом» и приступила к приведению в русское подданство местных народностей (здесь жили родственные тунгусам ламуты, или эвены, которых авторы сообщений о походе Москвитина называют тунгусами). На Охотском побережье группа провела два года, совершив далекие походы на север до реки Тауя и на юг до реки Уды (с зимовкой на обратном пути у реки Алдомы). Так был изучен берег протяжением до 1200 км. Учтем при этом, что «запасы у служивых людей были невеликие, на человека по 2 пуда». По свидетельству участников похода, «до Ламы идучи кормились деревом, травою и кореньем, на Ламе же по рекам можно рыбы много добыть и можно сытым быть».
«Ивашка Юрьев» Москвитин и его земляк по Томску толмач (переводчик с тунгусского) Семейка Петров провели немалую «расспросно-исследовательскую» работу, в итоге которой сумели составить драгоценный географический документ: «Роспись рекам и имяна людям, на которой реке которые люди живут, тунгусские роды, по роспросу Томсково города служилых людей Ивашки Москвитина да Семейки Петрова, толмача тунгускова, сотоварищи, куда ходят на Ламу из Якуцкого острогу».
«Роспись» содержит не только описание стержневого пути и волока с Алдана и Май на Улью и к морю, но и подробный перечень притоков Май и соседних с Ульей рек Охотской покатости («И по Ламе из-под северной стороны пали реки в Ламу»). «Гидрографическая» часть «Росписи» переплетена с «этнографической» и «экономической» — авторы документа тщательно перечисляют названия тунгусских племен и родов («на которой реке которые люди живут»), отмечая людей «оленных» и ездящих на собаках, кочующих и «сидячих», говоря о рыболовстве, охоте и промысле яиц морских птиц, о торговле с более южными народами. Например, о реке Охоте в «Росписи» сказано, что «та река рыбою рыбна», перечислены тунгусские роды, приходящие сюда для рыбной ловли, сказано, что «на той реке люди воисты, боем своим жестоки». Впоследствии описанная Москвитиным река Охота и поставленный в ее устье Охотский острог дали имя Охотскому морю.
Особенно интересно, что в результате расспросов Москвитину и Семейке Петрову удалось получить первые сведения об Амурском крае — о реках Амгуни и Амуре. Названия «Амгунь» авторы «Росписи» не употребляют, и можно только догадываться, что упоминаемая ими «река великая» Омуть является Амгунью или одним из ее притоков, где оленные люди — тунгусы сходятся «с иными людьми» — натканами, говорящими не на тунгусском языке, «продают тем людям соболи, а у тех людей емлют серебро и чаны большие медные», «а те товары идут со иной реки».
Эта «иная река» названа с полной определенностью: «Река есть Амур от конных людей, те люди хлеб сеют и вино сидят по-русски кубами медными и трубами; да в тех же людях водятся петухи и свиньи, и кросна ткут по-русскому, и от тех людей возят к натканам муку по Амуре, в стругах плавят».
Попытка пройти к великим рекам не удалась. «И Ивашка Юрьев и Семейка толмач, и служивые люди, не доходя Чии-реки, назад воротились для того, что оголодали и вожей [про водников] не стало — тунгусы отбили». Авторы специально подчеркивают расспросный характер своих сведений об «Омути» и Амуре: «И про те нам реки у тунгусов Семейка толмач роспрашивал, а сами на тех реках не были, и про то подлинно сами не ведаем».
Поскольку Семейка Толмач упоминается здесь в третьем лице только в роли переводчика, а повествование ведется от первого лица, можно предположить, что автором «Росписи» является сам Москвитин, написавший или продиктовавший ее дьяку воеводской канцелярии.
Москвитин привез в Якутск богатое пополнение соболиной казны — 440 соболей, которые уже в 1642 г. были увезены в Москву землепроходцем Елисеем Бузой — по-видимому, это был первый вестник, сообщивший в Москве о выходе русских людей на Охотское море. Москвитин и Копылов были отпущены якутским воеводой в Томск, и дальнейшая судьба их пока неизвестна.
В январе 1646 года, перед тем как из Якутска был направлен к Охотскому морю новый отряд Алексея Филиппова, продолживший дело Москвитина, появился еще один документ о первом походе к морю. Составил эту «Окаску» участник похода Москвитина якутский казак Нехорошко Иванович Колобов. В этом свидетельстве также говорится не только об «Амуре-реке», но и о «сидячих» гиляках (нивхах) и «бородатых людях даурах», сообщается о военном набеге дауров на нивхов, живших у устья Уды. По словам Колобова, дауры «живут дворами, и хлеб у них, и лошади, и скот, и свиньи, и куры есть, и вино курят и ткут, и прядут со всего обычая с русского». Конечно, это тоже результат расспросов и вероятных прикрас — землепроходцев радовала возможность дойти до земель, где люди живут сходно с русскими обычаями, и возможно, что часть сведений невольно искажалась при пересказах именно с такой тенденцией. Но и Колобов говорит, что отряд Москвитина не пошел к даурам морем «за безлюдством и за голдом».
—Источник—
Отечественные физико-географы и путешественники. [Очерки]. Под ред. Н. Н. Баранского [и др.] М., Учпедгиз, 1959.
Предыдущая глава ::: К содержанию ::: Следующая глава
