Равнинность Западной Сибири и связанные с ней особенности животного мира

Западносибирская низменность—одна из величайших равнин Земного шара — стала объектом интенсивного и разностороннего изучения лишь за несколько последних десятилетий, но и до сих пор в ряде ее таежных участков еще сохранились места, где ни разу не ступала нога геоморфолога, биогеографа, эколога и других исследователей.

Между тем именно благодаря своей обширности и почти идеальной равнинности Западная Сибирь представляет исключительный интерес, так как многие природные закономерности проявляются здесь особенно ярко и четко. Общеизвестно, например, с какой правильностью сменяются на этой низменности природно-географические зоны и подзоны, начиная с арктической тундры и кончая ковыльно-типчаковыми степями, которые далее смыкаются с полупустынями Казахстана, в свою очередь вскоре сливающимися с широкой полосой пустынь. Но в связи с равнинностью территории между смежными ботанико-географическими областями и участками Западной Сибири нет и не может быть резких границ; смены условий существования происходят здесь очень постепенно на достаточно широких лентах с растительностью переходного типа. Эта же постепенность характерна и для смен одной фауны другой как при движении из зоны в зону, т. е. по меридиану, так и, в особенности, при движении по параллелям.

А. А. Григорьев (1942, 1944, 1946) показал значение исследования интенсивности солнечной радиации для понимания особенностей природы и распределения ландшафтно-географических зон и подзон. Каждую зону он характеризует сменой в течение летних месяцев ряда определенных типов солнечной радиации. А. А. Григорьев выделил восемь таких типов: средний летне-арктический, июньский летне-арктический, переходный от летне-арктического к зимне-тропическому, зимне-тропический, переходный от зимне-тропического к летне-тропическому, летне-тропический,, переходный от летне-тропического к весенне-тропическому, и весенне-тропический. Отличия между ними хорошо выражены в количестве эффективной приходящей радиации и в радиационных балансах.

Зональность распределения растительного покрова в очень большой мере обусловлена зональностью радиационных условий (Григорьев, 1944), что особенно убедительно выявляется, в частности, на Западносибирской низменности.

Л. Г. Динесман (1949), используя указанные положения А. А. Григорьева, сделал интересную попытку выяснить, в какой мере зональные изменения летних радиационных условий влияют на распространение животных. Для этой цели он проанализировал видовое обилие и распределение рептилий в разных зонах на равнинах восточной части Европейской территории СССР, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии. Рептилии особенно удобны для подобного исследования, так как температура их тела может значительно колебаться, но в период активности, занимающей часть суточного цикла, она довольно постоянна и у дневных видов превышает 30° (Сергеев, 1939). Вместе с тем температура тела рептилий находится в большой зависимости от солнечной радиации. Поэтому последняя играет в их жизни большую роль, чем у какой-либо другой группы позвоночных.

Исследование Л. Г. Динесмана показало, что подавляющее большинство видов наших рептилий и, добавим от себя, основная масса особей, распространены лишь в зонах, характеризующихся летне-тропическим, переходным от летне-тропического к весенне-тропическому типам радиации.

Интересно установленное Л. Г. Динесманом совпадение появления в фауне новых родов рептилии с изменением числа месяцев с летне- или весенне-тропическими типами радиации. Так, например, при движении с севера на юг, в зонах с одним месяцем летне-тропической радиации появляются ящурки рода Егеmias и ужи Natrix, в зонах с двумя месяцами — представители змей родов Elaphe и Ancistradon (щитомордник), в северной подзоне пустынно-степной зоны Казахстана (с тремя месяцами летне-тропической радиации) — ящерицы круглоголовки (Phrynocephalus). Своеобразное исключение представляют обыкновенная гадюка (Vipera berus L.) и живородящая ящерица (Lacerta vivipara Jac), которые в Западной Сибири проникают далеко на север — в редкостойные лиственничные леса северной тайги и даже в лесотундру, т. е. в подзоны, где летне-тропические, весенне-тропические и переходные между ними типы радиации полностью отсутствуют. А. Сергеев (1939) установил, что эти виды могут существовать так далеко на севере благодаря способности приносить живых детенышей. Кроме того, живородящая ящерица обладает способностью использовать длинноволновые излучения почвы (Kruger, 1929, цит. по Л. Г. Динесману, 1949), которой, возможно, не лишена и гадюка.

Экологический анализ видового состава фауны по зонам Западной Сибири, соотношения численности особей в популяциях разных видов, их ценотических связей, сезонных особенностей жизни в связи с условиями географической среды может привести ко многим интересным обобщениям. Прекрасным образцом такого рода эколого-географического исследования является описание животного мира, выполненное А. А. Григорьевым в его монографии «Субарктика», которое уже служит зоологам Урала и Сибири стимулом для осуществления аналогичных работ в других зонах и районах.

Однако в настоящем очерке мы хотим остановиться не на зональных, а на других, на наш взгляд очень интересных особенностях животного мира Западносибирской низменности, обусловленных как геологической молодостью этой равнины, так и сравнительной молодостью ее фауны.

Многочисленные зоо- и фитогеографические исследования, а также некоторые работы палеонтологов, выполненные в последние десятилетия, дали новые доказательства существования в неогене по сути дела единой флоры и фауны, распространенных циркумбореально по умеренной зоне всего Северного полушария. Глубокие изменения в распространении этой фауны произошли в конце плиоцена — начале миоцена под влиянием существенных изменений климата и отчасти, видимо, под воздействием орогенеза. Остановимся на выводах одного из новейших исследований, выполненных на территории Западной Сибири и в ближайшем соседстве с ней.

Ихтиолог В. Д. Лебедев (1959) в течение 1954—1955 гг. осуществил палеонтологическое обследование третичных отложений побережий оз. Зайсан и р. Иртыш (от истоков до с. Тевриз, на протяжений около 3,5 тыс. км), а также его притоков между Омском и Тарой. Ему удалось собрать богатый материал по истории фауны рыб. При обработке материала В. Д. Лебедев использовал также некоторые коллекции ископаемых рыб, поступившие из Западносибирской низменности в ПИН АН СССР, ВНИГРИ и другие учреждения. В работе В. Д. Лебедева приводятся убедительные палеонтологические свидетельства того, как образовался европёйско-дальневосточный разрыв ареалов многих животных Евразии, ныне занимающий значительную часть Западной Сибири. Геологический возраст изученной им ископаемой фауны рыб Западносибирской низменности устанавливается как среднемиоценовый.

Эта фауна была несомненно более теплолюбива, чем современная и, видимо, населяла озера или большую реку с медленным течением и, возможно, с периодическими заморами. Список установленных для нее родов и видов рыб, по В. Д. Лебедеву, распадается на две группы. Первая — это виды и роды и ныне обитающие в водоемах Западной Сибири, вторая —виды и роды, вымершие вообще или отсутствующие в данном районе, но встречающиеся в других местах Земного шара. Сохранились только рыбы относительно эвритермные, которые и сейчас далеко проникают на север, например, такие как плотва, окунь, щука. Вымерли формы стенотермные и относительно теплолюбивые: красноперка, уклейка, лещ, сом, судак. Они и ныне не идут далеко на север, но сохранились и обычны в бассейнах южных морей — Аральского, Каспийского, Азовского. Интересно, что в водоемах Зайсанской впадины и Западносибирской низменности ильные рыбы (не менее трех видов рода Amia, сем. Amiidae, отряда Amiiformes — из костных ганоидов) существовали вместе с плотвой, ельцом, щукой, окунем и щиповкой и видимо дожили до конца третичного периода. Современная ильная рыба (Amia calva L.) —теплолюбивая форма, обитатель заросших озер и рек с тихим течением, живет в Северной Америке.

Экологический анализ списка сохранившихся в Западной Сибири и вымерших видов приводит к выводу, что причиной гибели теплолюбивой части фауны было похолодание климата. Это вымирание, по мнению В. Д. Лебедева, произошло, видимо, в конце плиоцена — начале плейстоцена. При позднейшем потеплении климата ряд видов, несмотря на улучшение условий, уже не мог заселить водоемы, где они когда-то водились, так как речные бассейны обособились от смежных. Ныне искусственное заселение успешно исправляет эту «ошибку природы». Так, например, в оз. Зайсан в наше время акклиматизированы лещ и сазан, причем последний уже стал важным промысловым объектом. Несомненно, что в это озеро можно вселить еще ряд относительно теплолюбивых ценных рыб, ныне в Зайсане отсутствующих.

Новые интродуцированные виды рыб есть также в озерах Барабы и в крупных реках Западной Сибири. Сходные примеры можно привести также из ботанической географии. Обыкновенный ландыш (Convallaria majalis L.) имеет ареал с обширным разрывом в Западной и Средней Сибири, но под Красноярском, в условиях современного климата, разведение его в открытом грунте идет вполне успешно. Здесь же сохранились небольшие реликтовые участки с насаждениями липы (Tilia sibirica Fish.) (Буторина и Нащокин, 1958).

В период максимального оледенения северная половина Западной Сибири и Алтай были заняты ледниками, причем южная граница оледенения имела значительный выступ к югу от места слияния Иртыша и Оби. Еще южнее, между Омском и Карагандой, в области Павлодарского Прииртышья М. Е. Городецкой (1958, 1961) недавно в целом ряде точек найдены несомненные следы вечной мерзлоты в виде реликтовых морозобойных трещин. Образование их М. Е. Городецкая относит к среднечетвертичному и началу верхнечетвертичного времени. Как известно, в современных условиях, несмотря на низкие температуры зимы, южная граница мерзлоты в Западной Сибири и особенно в Зауралье резко отодвинулась к северу — факт, важность которого отмечал еще А. И. Воейков.

За Енисеем область вечной мерзлоты спускается особенно далеко на юг. Наличие ее следов в Павлодарском Прииртышье и довольно крупных островков современной мерзлоты к северу и юго-востоку от Новосибирска говорит о недавнем существовании в этой части Сибири периода с морозными и, видимо, очень малоснежными зимами. Такие условия неблагоприятны для жизни многих организмов, в том числе и для ряда рыб. Интересно, что П. П. Сушкин (1938), сопоставив при зоогеографических построениях разнородные факты, пришел к сходному выводу, говоря: «поворотный пункт в смене влажного и более мягкого климата Сибири на более сухой и резкий, приходится на конец ледникового периода» (т. 2, стр. 392). Таким образом, весьма вероятно, что вымирание ряда теплолюбивых форм произошло не в период оледенения, а позже.

При исключительной равнинности Западной Сибири эти суровые условия неизбежно должны были сказываться на обширном пространстве и, таким образом, быть может не столько само оледенение,, сколько крайняя континентальность климата в период широкого распространения вечной мерзлоты вызвали вымирание и вытеснение многих теплолюбивых мезо- и гигрофильных организмов.

Принимая это положение, следует еще ответить на вопрос, почему же в Восточную Сибирь с ее крайне суровыми зимами и современным широким распространением вечной мерзлоты уже успели проникнуть отсутствующие в Западной Сибири виды птиц и насекомых, расселявшихся из Приамурья и Приморья, столь богатых третичными реликтами?

Известно, что важнейшие убежища (рефугиумы) теплолюбивых ценозов и отдельных видов лесной фауны и флоры, пережившие период похолодания ледникового времени, находятся на западе и востоке Евразийского материка, там, где близость океанов оказывала смягчающее влияние на климат, а также под защитой мощных горных хребтов. В СССР установлены как наиболее богатые третичными формами центры манчжурский, колхидский, гирканский, так и центра с обедненной третичной лесной флорой — крымский, новороссийский, кубанский, терский, дагестано-кубанский и другие на Кавказе, копетдагский, таджикский, западно-казахстанский, восточно-тяньшанский и джунгарский в Средней Азии и на юге Казахстана, Сахалинский на Дальнем Востоке (Лавренко, 1938). Алтайский центр Е. М. Лавренко относит в группу наиболее обедненных (в которую входит и южно-уральский). Он расположен в северных предгорьях Алтая (в Кузнецком Алатау, на Салаирском кряже и других горных системах). По-видимому, Алтайско-Саянская горная страна не могла обеспечить достаточно обширных убежищ для теплолюбивых и влаголюбивых форм, так как северные склоны больших хребтов были заняты обширными ледниками, а южные подвергались интенсивному иссушающему влиянию пустынь Центральной Азии. Западносибирская низменность оказалась слишком далеко от всех наиболее важных рефугиумов, лучше сохранивших элементы растительности и животного мира третичного времени. В небольших убежищах Алтая уцелели только немногие «осколки» вытесненной древней фауны, главным образом из числа мелких животных (насекомые, немногие мелкие грызуны, мелкие птицы). Некоторые из них позднее стали расселяться к северу в равнинную часть Западной Сибири (например, ручейники). Следовательно, при своей исключительной равнинности Западная Сибирь подверглась особенно сильному и широкому опустошающему воздействию периода похолодания, а отдаленность важнейших рефугиумов все еще сильно затрудняет обратное вселение видов, ранее вытесненных с этой территории. Одни из них например, рыбы и моллюски, не могут сюда проникнуть, так как оборвались существовавшие прежде связи между речными бассейнами (например, между притоками Оби и бассейном Аральского моря), другие продвигаются слишком медленно.

Но в настоящее время, когда в молодой фауне северной Евразии происходят процессы перестройки, отмеченные многими зоогеографами, они, по-видимому, особенно интенсивны в Восточной Европе и Западной Сибири.

Из современных условий важную роль в расселении и существовании животных в Западной Сибири играют продолжительные морозные зимы, жаркое и засушливое лето, характерное для ее южной полосы, нередкие возвраты холодов весной и в начале лета, губительно влияющие на многие виды теплолюбивых мелких животных. Через открытые с севера равнины в Западную Сибирь глубоко вторгаются массы холодного континентального и морского арктического воздуха. Соседство Карского моря и моря Лаптевых, загроможденных льдами в самые теплые месяцы года, особенно чувствуется в западносибирской тундре и северной тайге. Само Карское море, почти полностью огражденное цепью островов, препятствующих проникновению теплых вод Баренцева моря, и расположенное слишком далеко от Берингова моря, имеет пелагическую и донную жизнь в несколько раз более бедную, чем в этих морях и даже в более близких морях северо-востока Сибири. Поэтому у берегов Западной Сибири нет (и не было в историческом прошлом) больших птичьих базаров, огромных скоплений тюленей и моржей, а также летних «пастбищ» крупных китов, питающихся планктоном. (Такие места летнего нагула китов занимали обширные участки Баренцева и Берингова морей).

Для крупных китов, изредка проникающих в Карское море с запада, оно служит даже своего рода ледяной ловушкой, выйти из которой удается немногим. Наземная фауна Западносибирской низменности имеет черты, связывающие ее с европейской, казахстанской и восточносибирской фаунами, придавая ей переходный характер. Благодаря отсутствию серьезных преград, которые могли бы остановить продвижение расселяющихся животных, Западносибирская низменность стала ареной, на которой встретились и смешались потоки видов, продвигавшихся в других направлениях, в частности, из Европы в Сибирь и из восточной Азии на запад. Отметим, что ареалы многих восточносибирских и восточноазиатских видов, достигнув Западной Сибири, сильно сужаются и по форме напоминают вписанные один в другой треугольники, направленные вершиной в сторону Урала. Лесной дупель (Capella megala Swinh.), обитатель южной тайги Восточной Сибири, широко распространен в приенисейской тайге, но недалеко заходит в леса бассейна Оби. (Зимовки этого вида расположены от юго-востока Азии до севера Австралии). Азиатский бекас (С. stenura Br.) встречается летом в северной части Восточной и Средней Сибири, гнездится в южных кустарниковых тундрах и тайге, а на юг доходит до Томска и даже может быть: до Канска. Этот вид уже перешел на запад за Полярный Урал (найден в 1960 г. О. Н. Шубниковой на северо-востоке Коми АССР), но улетает на зимовку Индонезию, Бирму, Индию и на Цейлон. Сибирский дрозд (Turdus sibiricus Pall.) гнездится в Западной Сибири только местами, перейдя с востока нижнее и среднее течение Енисея, тогда как дрозд Науманя (Т. naumanni Temm.) проникает на описываемую территорию через нижнее течение Енисея. Для оливкового дрозда (Т. pallidus GmeL), также восточносибирского вида, гнездовыми местами в Западной Сибири служат крайние восточные ее окраины. Зимовки всех этих дроздов располагаются на крайнем юго-востоке Азии. Пестрый земляной дрозд (Т. dauma varius Pall.), вид с обширной восточноазиатской гнездовой областью, уже заселил тайгу Западной Сибири и даже перешел через Урал в верховьях Печоры и на территорию Пермской области, а зимовать улетает, как и перечисленные выше виды, на юго-восток Азии. Орнитологи считают, что направление весеннего пролета часто совершенно точно повторяет направление, в котором шло расселение вида.

Приведенные здесь примеры могут показаться не убедительными, но ряд собранных за последние десятилетия фактов подтвердил, что многие виды сибирских птиц исторически недавно проникли в Европу и продолжают расселяться на запад. Так, например, синехвостка (Tarsiger cyanurus Pall.), широко распространенная в Сибири, в том числе и в Западной, в небольшом числе гнездится на северо-востоке Европы, а недавно (с 1949 г.) появилась в Финляндии и быстро здесь расселяется, прилетая в большем числе в годы с особенно теплым маем. Пролетный путь на зимовки у западной популяции синехвосток крайне длинен и идет на восток через всю Сибирь в южный Китай. Пеночка таловка (Phylloscopus borealis Bias.), населяющая тайгу и кустарниковую тундру всей Сибири и востока Европы (проникла также на Аляску), зимует в Индокитае, на Тайване и островах Малайского архипелага. Осенью из западных частей ареала она летит на восток ‘И только ib Восточной Сибири поворачивает на юго-восток и юг. В Финляндии этот вид был впервые отмечен в 1909 г., а теперь стал обычным и оттуда проник в Швецию. Многочисленность залетов этой пеночки на запад до Англии включительно также доказывает наличие тенденции к расселению в указанном направлении. Зеленая пеночка (Ph. trochiloides Sund.), большая часть гнездового ареала которой приурочена к тайге Восточной Сибири, но обитающая также в горных лесах юга Азии, за последнее столетие сильно расселилась на запад, заняв северную часть Польши, северо-восток Германии, юг Финляндии. Расселение ее в Европе продолжается ив настоящее время. Зимует зеленая пеночка в Индии, Индокитае и на смежных островах.

К числу птиц, также относительно недавно расселившихся из Сибири и уже почти достигших на северо-западе Европы крайних пределов пригодных для них пространств, принадлежат овсянка ремез (Emberiza rustica Pall.) и овсянка крошка (Е. pusilla Pall.). Гнездящиеся на Скандинавском полуострове и на севере европейской части СССР овсянки этих видов осенью также летят через весь Азиатский материк и зимуют на его юго-востоке. Чечевица (Erythrina erythrina Pall.) и овсянка дубровник (Emberiza aureala Pall.), а из куликов — мородунка (Тегеkia cinerea Gueld), также принадлежат к числу сибирских птиц, все еще продолжающих расселяться на запад. Со своих далеких зимовок виды, недавно заселившие Западную Сибирь, прилетают довольно поздно, так как им приходится проделывать очень большой путь. Так, например, в район т. Тобольска чечевица прилетает в среднем 27 мая, дубровник — 7 июня, а мухоловка пеструшка, возвращающаяся из Африки,— 12 мая (Тарунин, 1929). Интересно, что и колонок (Mustela (Kolonocus) sibirica Pal.), был впервые обнаружен П. С. Палласом в «конце XVIII в. в Сибири— на Алтае. Через 100 лет колонок уже был обычен на Урале, а в 20 и 30-е годы текущего столетия он проник в Куйбышевскую и Костромскую области и на юго-восток Коми АССР. Есть сведения, что в Вологодской области — на крайнем юго-западе своего ареала — продолжает расселяться к западу и такой типичный сибирский грызун как бурундук (Eutamias sibiricus Laxm.).

С другой стороны, на восток быстро продвигаются некоторые европейские виды. Например зяблик (Fringilla coelebs L.) за последние годы достиг Красноярска и лесов по среднему течению Енисея и становится там все многочисленнее, тогда как раньше он встречался только в юго-западной части лесной зоны Западной Сибири. Расселяется за Уралом и такой типичный европейский вид как мухоловка пеструшка (Muscicapa hypoleuca Pall.). Восточная часть ее ареала в виде клина, кончающегося у Томска, занимает южную половину лесной зоны Западной Сибири. Белошапочная овсянка (Emberiza leucocephalus Gm.) — сибирский вид, расселявшийся к западу. Там, где ее ареал сомкнулся с областью распространения близкой к ней европейской обыкновенной овсянки (Е. citrinella L.), она образует с последней помеси. Наличие гибридов этих овсянок в относительно узкой полосе также говорит об исторически недавнем смыкании ареалов. В противном случае, или образовалась бы большая популяция гибридного происхождения или один из видов при скрещивании был бы полностью поглощен другим. Происходящие на наших глазах процессы расселения многих видов и слабо выраженный эндемизм — убедительные доказательства молодости животного мира Западной Сибири.

С этим выводом интересно сопоставить и данные археологов. До настоящего времени на территории Западной Сибири не известно ни одной находки следов палеолита. На основании имеющихся находок археологи говорят, что заселение центральной части Западной Сибири человеком произошло «не ранее конца неолита, а скорее всего уже в эпоху бронзы» (Чернецов, 1947, стр. 91). А на западном склоне Уральского хребта многочисленные кремневые изделия человека палеолитической эпохи, а также остатки ископаемых зверей были недавно найдены в пещерах в верховьях Печоры и Уньи (за 62° с. ш.). Так далеко на севере следы существования людей древнекаменного века найдены впервые (Верещагин и Кузьмина, 1962). В связи с этим возникает вопрос, чем объясняется неизменность многих разрывов ареалов животных и существование в ареалах видов— транспалеарктов глубоких прогибов и выемок, приуроченных именно к территории Западной Сибири?

Обширный разрыв ареала черноголовой гаички (Partis palustris L.) —характерного обитателя широколиственных лесов, очевидно образовался одновременно с вымиранием последних, в частности в связи с вымиранием липы, реликтовые пятна которой сохранились в Зауралье, в предгорьях Алтая и Саян.

В настоящее время черноголовая гаичка отсутствует в фауне, востока европейской части СССР и равнинных частей Западной и Средней Сибири, тогда как на востоке Азии она занимает обширную область, протягивающуюся от северного и западного Китая до Японии, советского Приморья, Сахалина и Приамурья. Отсюда узкий язык ареала тянется на запад через Прибайкалье до Алтая включительно. На Алтае и Саянах эта гаичка (P. palustris brevirostris Tacz.) встречается на сырых участках, у воды с зарослями черемухи, березы, осокоря и высоко в горы не заходит. Видимо, она еще только начинает приспосабливаться к жизни в мелколиственных лесах и, избегая хвойных лесов, не смогла заселить равнинную тайгу Сибири. В то же время ареалы буроголовой и сероголовой гаичек (P. atricapillus L. и P. cinctus Badd.), обитателей хвойных лесов, в послеледниковое время полностью восстановились, и эти гаички занимают в Сибири всю зону хвойных лесов, значительно более широкую, чем в Европе.

Летучие мыши, охотящиеся за насекомыми, летающими ночью, относительно часта встречаются только в лесостепной полосе Западной Сибири. Даже такой неприхотливый вид, как северный кожанок (Vespertilio nilssonii Keys, et Bias.) далеко не доходит до Полярного круга, тогда как на Кольском полуострове он встречается почти у границы тундры. Другой представитель биологической группы воздухореев — обыкновенный козодой (Caprimulgus .europaeus L.), также охотящийся ночью, но за более крупными насекомыми, на Скандинавском полуострове гнездится под 64° с. ш., а в Западной Сибири заходит лишь немного севернее Тобольска и Томска. Но и здесь условия для его летней жизни становятся благоприятными очень поздно, и первую песню козодоя близ Тобольска можно услышать не ранее 11 мая, а. в некоторые годы только в первой декаде июня (среднее за 9 лет — 25 мая, Тарунин, 1929).

Из других птиц этой биологической группы дальше всех на север заходит береговая ласточка (Riparia riparia L.), гнездовые колонии которой близ Обской губы найдены нами у северной границы лесотундры (низовья р. Нумги, лето 1955 г.), а на Енисее отмечены под 70° с. ш. Пища этой ласточки — мелкие насекомые, в основном выводящиеся в больших реках, текущих в Западной Сибири с юга на север и потому несущих достаточно прогретую воду. Свои теплые гнезда береговые ласточки помещают в глубине земляных норок. Следует отметить, что многие из поедаемых ими насекомых более холодостойки, чем наземные формы, а близ поверхности воды похолодания всегда смягчены за счет согревания воздуха водой. Поэтому береговая ласточка и на далеком севере летом почти всегда находит достаточное количество насекомых.

Совершенно иной характер имеет распространение золотистой щурки (Merops apiaster Pall.) — воздухорея тропического происхождения. Щурка охотится в открытой степи или у небольших зарослей кустарников и деревьев за более крупными, относительно теплолюбивыми насекомыми — осами, пчелами, кобылками, бабочками. Длительные раннелетние похолодания на юге Западносибирской низменности обычно сопровождаются сильными северными ветрами. Насекомые скрываются; условия погоды лишают щурок возможности охотиться и вызывают их гибель. Видимо, по этой причине северная граница ареала щурки имеет очень глубокий прогиб к югу именно на Западносибирской низменности. В европейской части СССР щурка гнездится к северу до Оки (Рязанская область) и нижнего течения Камы в Татарии, а в Центральном Казахстане — не далее пос. Тургай и оз. Балхаш. Осоед (Pernis apivorus L.) хищник, похожий на канюка, но специализировавшийся в выслеживании ос, шмелей и выкапывании их гнезд и личинок из земли. Он широко распространен в Европе, но за Уралом редок, гнездится только в южной полосе тайги и к востоку, видимо, не выходит за пределы бассейна Оби. Осы теплолюбивые насекомые: даже в средней полосе европейской части СССР их бывает много только в жаркое лето; понятно; что Западная Сибирь не может обеспечить кормом большое количество осоедов. Не трудно объяснить также, почему северная граница ареала змеятника (Circaetus ferox Gmel.) глубоко прогибается на Западносибирской низменности к югу. Змеятник — узкоспециализированный хищник, он охотится преимущественно за змеями, ящерицами, молодыми черепахами. На западе СССР он доходит к северу до Пскова, Ленинграда, в Поволжье — до 66° с. ш., а за Уралом не далее Павлодара, Караганды — Барнаула. К северу от этой линии рептилии в Западной Сибири, как следует из замечаний, приведенных ранее, представлены немногими видами и очень малочисленны: узкоспециализированный рептилиефаг здесь не может прокормиться.

Совсем иное положение с распространением другого крупного хищника — скопы (Pandion haliaetus L.), охотящейся за рыбой и гнездящейся на деревьях. При богатстве рыбой рек и озер Западной Сибири, в лесной зоне повсюду есть благоприятные условия для жизни и гнездования этого ихтиофага. Скопа — обычная птица на Оби и Енисее, такой же характерный элемент летнего пейзажа этих рек, как чайки и утки.

Из приведенных выше примеров напрашивается вывод, что послеледниковые изменения климата, вызванные, вероятно, усилением переноса теплого атлантического воздуха, в Западной Сибири не зашли далеко, как в Европе, и в распределении животного мира Западносибирской низменности сохранилось много следов холодного периода, соответствующих современным довольно суровым условиям. В частности, только в Западной Сибири ряд характернейших аборигенов севера имеет обширные области распространения и проникает в условиях равнинной местности так далеко к югу, как нигде в других местах Сибири.

Западный тундровый гуменник (Anser fabalis fabalis Lath.) обычен на гнездовье не только в тундре, но и по озерам и рекам тайги и выходит в лесостень, где в 1930 г. его выводки были найдены нами на оз. Чаны (Формозов, 1934). Малый или тундровый лебедь (Cygnus bewickii bewickii Sarr.), которого орнитологи считают характерной птицей тундр, найден гнездящимся на водоразделе Таза и Турухана, а в 1932 г. выводок этой птицы, добытый эвенками в бассейне р. Сым примерно под 61° с. ш., был рассмотрен Ю. А. Исаковым и Л. Г. Каплановым. Значительные гнездовые колонии полярной крачки (Sterna paradisea Pontopp.) найдены Шароновым (1951) на водораздельных озерах несколько севернее Сургута, а серебристая чайка (Larus argentatus antelius Irid.) — в огромном количестве в Сургутском районе Ханты-Мансийского национального округа. Большую область занимает белая куропатка; северосибирский ее подвид (Lagopus lagopus koreni Thayer.) распространен от побережья Карского моря до южной подзоны тайги. От границы последней в лесостепи и зарослях кустарников в степи гнездится большая белая Куропатка (L. lagopus major Lorenz.), достигающая Прибалхашья. Так же далеко к югу простираются и области распространения таежных полевок-красной (Clethrionomys rirtilus Pall.) и экономки (Microtus oeconomus Pall.). Даже при очень плохой зоологической изученности северной части тайги, обский лемминг (Lemmus obensis Brants.) уже прослежен к югу почти до 65о с. ш., а копытный лемминг (Docrostonyx torquatus Pall.) — примерно до 63° с. ш.; дальнейшие исследования вероятно еще отодвинут к югу границу распространения этих тундровых пеструшек.

Вместе с тем, известно немало примеров и относительно далекого проникновения к северу типичных степных животных. Ареал большого тушканчика образует здесь заметный выступ к северу, захватывая юг Тарского, Ялуторовского и смежных районов примерно до 56,5° с. ш.; приблизительно до такой же широты доходят рыжеватый и краснощекий суслики (Citellus mayor Pall, С. erythrogenys Brandt.), а южнее и восточнее Томска встречается алтайский сурок (Marmot a baibacina Kastsch.).

Все перечисленные грызуны проводят зиму в спячке; их далекое проникновение к северу связано с благоприятным для них жарким летом, свойственным степной части Западной Сибири.  Многие степняки проникают особенно далеко к северу только в западной полосе низменности, прилегающей к Зауралью. Это несомненно проявление влияния Уральского хребта, перехватывающего значительную часть осадков. В Зауралье создаются условия засушливости, которая сказывается и на распределении растительного покрова. К востоку от Урала тянется обширная «полоса его «снежной тени», отличающаяся резко пониженным количеством зимних осадков. Некоторые копытные животные, не способные существовать в условиях многоснежных зим, например, кабан и марал, относительно недавно были распространены здесь значительно дальше на север, чем в более многоснежной Средней Сибири. Кабаны во времена И. С. Палласа жили даже на озерах Салтаим и Тениз, т. е. несколько севернее 56° (следы чего сохранились в названии с. Кабаньего), в тростниках оз. Чаны и всюду южнее по озерам лесостепи и степи Западносибирской низменности (Формозов, 1946). В левобережной части бассейна Оби косуля, восстанавливай свой ареал, за последние годы расселилась до нижнего течения Конды (64° с. ш.), а в приуральской части Западной Сибири занимает со значительной плотностью и полосу тайги, примерно от 56 до 60° с. ш. (Лаптев, 1958). Сайгаки во времена П. С. Палласа доходили при летних кочевках до Омска и Барабинской степи, а до Атбасара они доходят и в наши дни. Таким образом, большой тушканчик и белая куропатка, косуля, кабан, полевка экономка и тундровый гуменник живут по соседству в значительной полосе лесостепи Западной Сибири. Исследователям четвертичного периода хорошо знакомы подобные «смешанные фауны». Нам кажется, что черты «смешанности» в современном животном населении ряда районов описываемой территории также можно, считать признаками молодости фауны, следами недавнего геологического прошлого.

Одна из важных особенностей животного мира Западной Сибири обусловлена молодостью рельефа и слабой дренированностью этой огромной низменности, малым уклоном рек, обилием озер, болот и речных стариц. В тундре водоемы местами занимают от 40 до 80% общей площади; на них гнездится множество уток, гагар, лебедей, чаек; гуси и кулики укрывают свои выводки в зарослях осоки и кормятся то на суше, то на мелководьях. Громкие крики гагар, песни бесчисленных куликов составляют основу полного летнего птичьего хора в этой зоне. Относительно малокормные озера и болота тайги беднее птицами, но и здесь заунывные стоны гагар, гоготание гусей, крики уток, трели куликов фифы, чернышей и больших улитов часто слышатся над вершинами леса, в котором как постоянный аккомпанемент назойливо звенят мириады комаров. В лесостепной полосе рядом с жаворонками поют кроншнепы, травники, поручейники, плачут чибисы, крякают и свистят утки, в густых тростниках хныкают лысухи. Мозаичный ландшафт березовой лесостепи Западной Сибири, вообще богатый жизнью, отличается исключительным обилием береговых и водоплавающих птиц.

Обилие рыбы и водоплавающих птиц во всех природных зонах Западной Сибири (кроме полосы сухих степей, где количество водоемов сравнительно невелико) с древнейших времен оказывало большое влияние на занятия и хозяйство населения. Период весенней охоты на уток и гусей во время пролета, массовый летний отлов линяющих водоплавающих птиц, собирающихся в огромные стаи, а также осенняя охота на отлетающих к югу уток, гусей и лебедей занимали важное место в календаре хозяйственных работ как у аборигенного населения (хантов, манси, ненцев, селькупов, эвенков), так и у позднее пришедших сюда русских. Уже «Краткое описание о народе остяцком, сочиненное Григорием Новицким в 1715 г.» совершенно точно говорит об этом (стр. 35): «Скудость в пище и недостаточество воспомагаеть довольно множество птиц: лебедей, гусей, уток и разных родов птицы…». По Г. Новицкому, летняя одежда хантов в начале XVIII в. изготовлялась из рыбьей кожи — налимьей (кожаны), осетровой, стерляжьей и других рыб (чулки, сапоги и т. п.). Это интересная аналогия с нанайцами нижнего Амура, до недавнего времени очень широко использовавшими кожу рыб для разного рода изделий.

Хрисанф Лопарев, оставивший интереснейшую летопись жизни с. Самарова (ныне Ханты-Мансийск), и другие авторы, писавшие о быте и верованиях населения нижней Оби, указывают, что кроме «Обского старика, покровителя рыбного, остяки имели в тех же Белогорских юртах, нового бога, изваянного в виде гуся. Это бог лебедей, гусей и других водяных птиц» (Лопарев, 1896, стр. 5). Изваяние гуся, находившееся в кумирнице, покоилось на своего рода гнезде, сплетенном из ремней, холста и сукна, и пользовалось особым взиманием хантов особенно в период охоты на водоплавающую дичь. Сюда приезжали даже из отдаленнейших селений и приносили ценные жертвы — до лошадей включительно. Уже одни эти факты говорят об огромной важности рыбы и водоплавающей дичи в жизни населявших тайгу народов.

М. Б. Шатилов (1931) в период до коллективизации (1926 г.) обследовал быт и хозяйство хантов, живущих по Ваху. В низовьях этой реки преобладающую роль играло рыболовство, а у хантов, населявших ее верховья — охота.

Несмотря на огромные размеры лесных угодий, осваиваемых этими охотниками, количество «боровой дичи», используемой в хозяйстве ваховских хантов в верхнем течении и низовьях реки, было в 5 раз с лишним меньше, чем водоплавающей.

«Перевес» и «перевесище» упоминаются уже в «Повести временных лет» 949 г. Это замечательное орудие промысловой охоты на уток и гусей, широко применялось в древней Киевской и Московской Руси; в Поволжье оно существовало до XVIII в. включительно, но позднее к запад от Урала всюду вышло из употребления в связи с резким сокращением количества дичи. Но в таежной полосе Западной Сибири перевесы продолжали существовать до первых десятилетий советского периода, пока не были запрещены постановлениями о правилах охоты (Руденко, 1929). Несказанное обилие дичи, которое в Европе знали только много столетий тому назад, сохранилось в многоводной Западной Сибири до последних десятилетий. О добычливости этой охоты, связанной с пассивным ожиданием лёта уток или гусей по специально прорубленной в лесу узкой просеке (между озерами, есть много свидетельств в трудах путешественников и краеведов. Так, например, Ф. И. Беляевский (1833) говорит, что в районе с. Самарова искусные охотники в одну ночь ловили этой сетью от 25 до 50 пар уток и гусей. И. С. Поляков (1877) указывал, что в год его путешествия по Оби хороший ловец брал за весенний сезон перевесом 300—500 шт. уток разных видов. Осенний лов всегда был менее добычливым.

На Оби, в тех местах, где весной садятся на отдых пролетные гуси, был широко распространен и ружейный промысел с чучелами. Пользуясь тонкой берестяной ленточкой, охотник мастерски изображал призывные крики всех видов северных гусей и, подманив их к чучелам, стрелял из ружья, укрываясь в достаточно теплой, хорошо замаскированной землянке. Этим способом за короткий срок пролета добывались от нескольких десятков до нескольких сотен жирных весенних гусей. Очищенные тушки высушивали или солили, чтобы иметь мясо в период летней страды.

Перед сменой оперения холостые гуси и селезни уток собираются в большие стаи, часть которых остается близ мест гнездования, а часть уже в июне улетает к югу и задерживается для линьки на озерах в зоне тайги, лесостепи и степи. (Как показали данные кольцевания, значительное число уток из средней и южной полосы Западной Сибири ежегодно прилетает сменять перья крыла даже в дельту Волги). Благодаря этим миграциям огромные массы дичи из малонаселенных, глухих районов проводят часть лета в хорошо обжитых областях, где издавна существовал массовый лов сетями (или «гонами» как их называют в Барабе) линных уток. При удачных загонах в районе оз. Чаны артель охотников вылавливала разом до 3—8 тыс. уток, а таких загонов за день делали иногда по два-три.

Эти цифры относятся к началу 30-х годов текущего столетия; не трудно представить, сколько уток и гусей было в озерной лесостепи в годы появления здесь первых русских «промышленных и служилых людей». Даже самые ранние географические известия о Западной Сибири уже отмечают сказочно богатые ловы линных птиц. На тундровых озерах Ямальского и Гыданского полуостровов ненцы до сих пор устраивают успешные загоны линных гусей; много уток, особенно шилохвостей и нырков, ловят ханты, но в южной половине Сибири этот способ добывания водоплавающих птиц теперь не без основания запрещен, как хищнический.

Осенью утки и гуси из Западной Сибири, представляющей самую ценную гнездовую территорию водоплавающих птиц всей Евразии, отлетают на запад, юго-запад и юг, и во время остановок в пути, а также на местах зимовок в густонаселенных районах СССР и ряда зарубежных стран служат объектом интенсивной охоты. Не случайно, что и в Евразии и на материке Северной Америки наиболее богатые водоплавающей дичью гнездовые области приурочены к лесостепной и степной зонам, а именно к тем их участкам, где много мелководных бессточных озер, отличающихся высокой кормностью. (Накопляющиеся в них биогенные элементы почти не выносятся за пределы озерных котловин). На Западносибирской низменности это—лесостень и северная часть степной зоны с их заросшими тростником бесчисленными пресными и солоноватыми водоемами; в Северной Америке — Центральная прерийная гнездовая область (Phillips a. Lincoln, 1930), протянувшаяся широкой полосой с северо-запада на юго-восток от Канады до Колорадо, Канзаса, Небраски, богатая озерами по существу тех же типов, что в Барабе и смежных районах. Характерно, что не в таежной зоне с ее избытком вод, а именно в довольно засушливых глубокоматериковых открытых ландшафтах утки, гуси, лысухи и многие (кулики находят очень благоприятные условия для жизни в теплую половину года.

Заметное уменьшение количества этой ценной дичи, отмечаемое в последние десятилетия, как за рубежом, так и в Западной Сибири, делают неотложной задачу охраны перелетной дичи как путем международных соглашений, так и мерами рационализации охоты в районах гнездования и на пролетных путях.

Многоводность Западной Сибири, как характернейшая черта ее природы, обусловливает еще целый ряд немаловажных особенностей животного мира. Водяная крыса (Arvicola terrestris L.) — обитатель осоковых болот, тростниковых зарослей озер и многочисленных стариц, нигде в СССР не встречается в таком огромном количестве, как в озерных районах лесостепи Западной Сибири, а в лесной зоне — в поймах Оби и ее крупных притоков. Массовые размножения водяной крысы время от времени превращаются здесь в своего рода стихийные бедствия, так как зверьки перекапывают луга, уничтожают урожаи трав, выселяются на поля и наносят серьезный урон зерновым посевам, картофелю и корнеплодам. В СССР нет ни одной другой природно-герграфической области, где этот грызун приносил бы такой вред полеводству. Кроме того, водяная крыса — один из важнейших хранителей и рассеивателей туляремийной инфекции, вызывающей тяжелые заболевания людей и губительные эпизоотии в популяциях такого ценного зверька, как ондатра.

Ондатра — недавно акклиматизированный у нас вид, занял в животном мире Западной Сибири важное место, как один из массовых пушных грызунов и местами играет сейчас более серьезную экономическую роль, чем белка. В районах, особенно густо населенных водяной крысой и ондатрой (от низовий Оби до предгорий Алтая), рассеяны природные очаги туляремии.

Кровососущие двукрылые (слепни, комары, мошки) и клещи способны при укусах заражать туляремией здоровых людей и животных. Чрезвычайное обилие в Сибири «гнуса» летом благоприятствует быстрому и широкому рассеиванию инфекции, вызывая особые трансмиссивные вспышки туляремии среди рыбаков, колхозников, убирающих сено, сборщиков ягод. Слепни, выпложивающиеся во влажной почве, мошки, комары и мокрецы, нуждающиеся в водоемах для откладки яиц и развития личинок, во многих районах Сибири встречаются в таком множестве, что в течение теплых месяцев буквально отравляют существование диких млекопитающих и птиц, домашних животных и самого человека. Белки летом устраивают гнезда на окраинных деревьях по соседству с открытыми местами, где ветер отгоняет комаров, лоси, и медведи в часы наибольшей активности кровососов отсиживаются в воде речек и болот. Осаждаемый комарами лось становится менее чутким и к нему легко подплыть в лодке на верный выстрел. Этот способ охоты в Западной Сибири носит характерное название «комарничать». А. Ф. Миддендорф (1871), обследовавший Барабинскую степь, писал «Даже в хваленое за отсутствием насекомых лето 1868 f., эти кровопийцы так систематически сменяли друг друга, что ни в какое время от них не было покоя…» По его словам, поселенцы, пытавшиеся освоить «роскошные береговые степи в верховьях Оми», были выжиты оттуда обилием гнуса (стр. 8).

Страдания, причиняемые слепнями в лесостепной полосе «принадлежат к самым очевидным причинам истощения животных, которые вследствие этого и делаются жертвами язвы. В жаркое лето там нет возможности ехать днем: лошади в упряжке кидаются на землю…» Окот здесь может пастись только ночью и лишь в августе начинает поправляться, а если осень хороша, то с наступлением зимы он начинает жиреть (там же, стр. 60). Уже П. С. Паллас описал особые «гноючие пузыри», появляющиеся после укусов западносибирских слепней (теперь мы знаем, что это в основном туляремийные бубоны). Й. Гмелин описал заболевание, сильно распространенное в 1741 г. среди населения г. Тары, назвав его «сибирской язвой». Судя по тому, что смертность, по словам И. Гмелина, была невелика, он тоже имел дело со вспышкой туляремии. Но и антракс недаром более известен под именем «сибирской язвы». Именно в Западной Сибири путешественники и ученые впервые познакомились с особенно сильными сибиреязвенными эпизоотиями, при которых погибало огромное количество скота и даже людей. А. Ф. Миддендорф не без оснований подозревал слепней в рассеивании этой опасной инфекции. (Уже в наше время их роль как переносчиков была доказана экспериментально). Действительно, слепень, недавно сосавший кровь больного антраксом животного или свежего трупа, способен затем при уколах хоботком заразить десятки здоровых животных.

Обилие заболоченных мест, речек, мелководных озер, где споры сибиреязвенных бактерий способны сохраняться годами, а также огромность площади, пригодной для вывода слепней, вот условия, которые в старые годы делали лесостепь, тайгу и тундру Западной Сибири ареной тяжелых сибиреязвенных вспышек. Например, около 1770 г. «лошадиная болезнь» нанесла сильный ущерб по всей южной и восточной полосе Исетской провинции (Паллас, 1777). Почта ежегодно в конце XVIII в. сибирская язва вызывала большие потери строевых коней у драгунских полков, стоявших на Сибирской пограничной черте, т. е. служивших заслоном против набегов казахов.

По словам А. Ф. Миддендорфа (1871), к востоку от Канска сибирская зва, свирепствовавшая в XVIII в., в начале XIX в. не давала о себе знать примерно около 25 лет, но затем снова появилась «и в течение последних — десяти лет свирепствует так страшно, что уничтожила все прежнее благосостояние жителей и повергла население в отчаяние» (стр. 55).

В южной половине Западной Сибири не мало мест, благоприятных для выплода малярийного комара, поэтому можно с полным доверием относиться к указанию А. Ф. Миддендорфа, что в его время почти каждый поселенец по своему опыту был знаком с «трусихой», т. е. с лихорадкой.

Природные очаги малярии на широте Омска — Новосибирска сохранились и в наши дни; несомненно также, что в связи с вырубанием тайги, вызывающим лучшее летнее прогревание водоемов, комар анофелес несколько расширил свой ареал к северу. Применение новейших препаратов для истребления кровососущих двукрылых и лечения малярии, наличие созданных советскими врачами превосходных вакцин для предупреждения заболеваемости туляремией и антраксом оздоровило ранее «гиблые места» Западной Сибири, но обилие вод, сильная заболоченность остались, а с ними, как с условиями, благоприятными для размножения многих животных, вредных для человека и его хозяйства, необходимо считаться и сейчас при дальнейшем освоении этой богатой природными ресурсами территории.

Другой важной чертой, связанной с большой заболоченностью всей лесной зоны Западной Сибири и малым уклоном ее рей, являются ежегодные заморы — губительный для рыб дефицит кислорода в воде Оби и ее притоков. Зимой, при низком уровне и замедленном течении рек (и наличии толстого льда, мешающего доступу свежего воздуха, увеличивается значение притока воды из болот, обогащенной соединениями закиси железа, поглощающих кислород и вызывающих заморы. На средней Оби обычно к первым числам января вода приобретает буроватую окраску и неприятный запах, по выражению рыбаков «горит». Рыба начинает страдать от недостатка кислорода и бросается к родникам и устьям притоков с более свежей водой. В Оби вдоль берега, насколько хватает влияния свежей воды, образуются большие скопления рыбы. Местное население с незапамятных времен пользовалось этими зимними перекочевками рыб для подледного лова. Можно добавить, что железистые соединения в водоемах тайги Западной Сибири распространены так широко, что образуют ржавый налет на светлых перьях брюшка уток, лебедей, на шее куликов. При охоте в лесостепи и степи по этому признаку уже в июле удается подметить появление откочевывающих из тайги уток и куликов.

Последнее, что следует отметить в очерке животного мира Западносибирской низменности — это относительно лучшую его сохранность, чем в ряде других областей нашей страны. Бобр и соболь жили в тайге Западной Сибири даже в тот период, когда на большей части их ареала они уже были уничтожены. Сейчас они сильно размножились. Огромны участки размножения песца в тундрах; очень велики и совершенно еще не используются ресурсы боровой дичи — глухаря, рябчика, белой куропатки в лесной зоне. Крупный белый журавль-стерх (Grus leucogeranus Pall.), давно полностью истребленный в европейской части СССР, до сих пор нередок на гнездовье в безлюдных, заболоченных пространствах тайги, а возможно водится и в больших тростниковых займищах лесостепи. Лебеди шипун и кликун, очень редкие вследствие длительного истребления в европейской части СССР, до последних лет были обычны на водоемах степи, лесостепи и тайги (лебедь кликун) Западной Сибири. Но благородный олень-марал, глухарь в борах лесостепной полосы, бобры и выдры на степных речках и многие другие ценные виды были уничтожены много десятилетий назад и не восстановились. Природные ресурсы, в том числе и животного мира, описываемой территории очень ценны, они нуждаются в строго продуманном, осмотрительном использовании. Ошибки прошлого не должны повторяться.

 

Источник—

Развитие и преобразование географической среды. М.: Наука, 1964

Автор: А. Н. Формозов

 

Предыдущая глава ::: К содержанию ::: Следующая глава

Оцените статью
Adblock
detector