Древним Востоком мы называем совокупность стран, которые в древности были расположены на восток и юго-восток от греко-римского мира. Термин этот является приблизительным и условным. Грань между Востоком и античным миром не была постоянной. С одной стороны, восточные народы проникали иногда довольно далеко на запад. Так, например, финикияне, отправляясь из Восточного Средиземноморья, колонизовали на рубеже II и I тысячелетий до н. э. значительную часть Северной Африки и островов Западного Средиземноморья и основали Карфагенскую державу, которая простиралась до берегов Атлантического океана.
С другой стороны, греки колонизовали значительную часть побережья Малой Азии и острова Кипр, и такие важные центры, как Милет, Трапезунд и г. Саламин (на Кипре), мы будем характеризовать не в разделе древнего Востока, а в разделе древней Греции.
В дальнейшем в результате походов Александра Македонского сфера греческого влияния распространилась далеко на Восток, вплоть до берегов Инда. Образовавшиеся в Азии и Африке эллинистические государства невозможно изучать в отрыве от Греции. Еще позже значительные восточные территории вошли как составная часть в пределы Римской державы.
Таким образом, древневосточный и античный миры частично перекрывали друг друга, и их географическое размежевание приходится проводить для каждой эпохи по-разному.
Говоря о Востоке, мы подразумеваем страны и народы южной Азии и отчасти Северной Африки, которые были связаны (особенно на более поздних этапах) с Европой, а также Индию и Китай, которые вступили в соприкосновение с Западом гораздо позже и в древности и в значительной мере развивались самостоятельно. Влияние греко-римского мира было здесь слабым и случайным.
Место Востока во всемирной истории ни в коем случае нельзя недооценивать. Именно на Востоке впервые произошло разложение первобытнообщинного строя и появились частная собственность, классовый антагонизм и государственная власть. На Востоке же возникли древнейшие системы письменности.
Античный мир испытал значительное влияние Востока, хотя в дальнейшем (в силу неравномерности развития) во многих отношениях обогнал его. Поэтому не следует удивляться тому, что при изучении всемирной истории мы от доклассового первобытного общества непосредственно переходим к истории древнего Востока.
В буржуазной науке нередко наблюдается недооценка восточных народов и их исторической роли и даже высокомерное и пренебрежительное отношение к ним.
Основоположники марксизма-ленинизма выдвинули принципиально иные положения при установлении места и исторической роли каждой страны и каждого народа.
Признавая за всеми расами и народностями земного шара способность к прогрессу, они учитывают условия места и времени, в силу которых тот или иной народ мог на определенном этапе опередить своих соседей, а на другом этапе отстать от них.
Решающую роль играл уровень производительных сил, которого достигала та или иная народность, а не природные качества этнических групп.
Из этих принципов марксистско-ленинского учения об обществе исходят советская историческая наука и историки братских социалистических стран. С этой точки зрения становятся ясными и в отличия между восточными и европейскими народами.
Несомненно, что все народы без исключения прошли длительный путь развития первобытнообщинного строя, не знавшего ни частной собственности, ни классовой борьбы, ни государства.
Раньше всего произошел переход к классовому обществу на Востоке — в тех странах, в которых основную часть территории составляли долины крупных полноводных рек и лишь на периферии простирались горные цепи и плоскогорья. Природные условия способствовали здесь ускорению общего хода развития производительных сил, определявшего и социально-экономические сдвиги и в конечном счете политические формы и культуру.
В древности для хозяйственного развития не играли роли многие виды естественных богатств, которые столь ценятся ныне (каменный уголь, нефть и т. д.). Зато огромное значение имели плодородие почвы и возможности ее орошения, наличие полезных растений, пригодных для выращивания, и животных, которых можно было приручить, а затем одомашнить. По мере перехода к металлическим орудиям огромное значение получило наличие руды.
Основные восточные страны (Двуречье, Египет, Индия, Китай), а затем и другие рано использовали преимущества своего географического положения. Европа (за исключением Крито-Микенского мира) значительно отстала от Востока. Зато потам в силу неравномерности развития и отчасти используя достижения древневосточных народов, греко-римский мир далеко шагнул вперед. К. Маркс и Ф. Энгельс с полным основанием подчеркивали огромную роль греко-римской культуры, которая легла в основу современной европейской цивилизации.
Каков же был характер древнейшего в мире классового общества? Буржуазная наука, как правило, признает две формы общества: феодализм и капитализм, которые сменяют друг друга. Наиболее четко такая концепция, которая получила название циклизма, т. е. развития по замкнутому кругу, проявилась у немецких историков Эдуарда Мейера и Макса Вебера.
Сторонники этого направления при всем различии их взглядов сходятся в том, что и на Востоке и в Греции они ищут или феодализм, или капитализм. Главным признаком они считают наличие натурального хозяйства для феодализма и денежного хозяйства для капитализма. Эксплуатация рабов, по их мнению, не отличается в принципе от эксплуатации наемных рабочих и дает те же экономические результаты.
К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин дают диаметрально противоположное понимание смены различных типов классового общества. Первой классовой социально-экономической формацией они считают рабовладельческую.
Правда, Маркс и Энгельс различают азиатский и античный способы производства, но рассматривают их как два местных варианта общества, в котором преобладает рабский труд. Об этом говорит Энгельс в предисловии к американскому изданию своей работы «Положение рабочего класса в Англии».
Там мы читаем: «В азиатской, и классической древности преобладающей формой классового угнетения было рабство, то есть не столько экспроприация земли у масс, сколько присвоение их личности».
В. И. Ленин придал окончательную форму этой концепции в следующей формулировке:
«Развитие всех человеческих обществ в течение тысячелетий во всех без изъятия странах показывает нам общую закономерность, правильность, последовательность этого развития таким образом, что вначале мы имеем общество без классов — первоначальное патриархальное, первобытное общество, в котором не было аристократов; затем — общество, основанное на рабстве, общество рабовладельческое».
Из этих формулировок мы видим, что основоположники марксизма-ленинизма не сомневались, что не только в Европе, но и на Востоке первой классовой формацией было рабство, хотя К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин не анализируют детально первой классовой формации, тем более что в прошлом веке и даже в начале ХХ еще недостаточно было источников для изучения социальных отношений на Востоке. Не случайно, говоря о рабах, Маркс, Энгельс и Ленин приводят главным образом примеры из истории Греции и Рима.
В настоящее время, однако, накопилось огромное количество разнообразных материалов по социальной истории древнего Востока. Подтверждают ли они общие положения гениальных основоположников научного социализма?
Этот вопрос не раз ставился в дискуссиях советских ученых, посвященных проблемам социально-экономических формаций.
При этом выяснилось, что целый ряд древневосточных документов, которые не были известны в прошлом веке, подтвердил наличие на Востоке эксплуатации рабов, недооценивавшейся, а иной раз и прямо отрицавшейся авторами, данные которых играли столь большую роль в науке до открытия и изучения подлинных памятников древнего Востока.
Свод законов вавилонского царя Хаммурапи, открытый в самом начале ХХ в., и хеттские законы, обнаруженные еще позже, делят население в первую очередь на свободных и рабов, что подтверждает высказывания Маркса и Энгельса, сделанные в прошлом веке, когда эти законодательные памятники были неизвестны.
Благодаря исследованиям советского востоковеда В. В. Струне, произведенным в 30-40-х годах, выяснилось, что в царских и храмовых поместьях Шумера (конец III тысячелетия до н. э.) преобладал рабский труд.
Значительную роль рабовладения в различных древних странах Передней Азии проследили в своих трудах советские историки И. М. Дьяконов, В. А. Белявский, Ю. Б. Юсифов и другие. Немало фактов, характеризующих рабский труд в древнем Египте, извлек из первоисточников Ю. Я. Перепелкин. Передовые индийские историки Д. Р. Чанана, Ш. А. Данге собрали много данных о рабском труде в древней Индии, в которой роль рабовладения обычно недооценивалась. Значительные масштабы эксплуатации рабов в древнем Китае выявлены в работах советских китаистов (Т. В. Степугиной и других).
Все это подкрепляет марксистско-ленинское учение о последовательной и закономерной смене социально-экономических формаций, что, конечно, не исключает необходимости их конкретизации. Ни в коем случае не следует применять это учение механически.
Если в каком-либо конкретном случае встречаются пробелы или отступления от общего правила, то эти исключения только подтверждают общие положения классиков марксизма-ленинизма, отнюдь не отрицавших случаев временного регресса. Отрицать рабовладельческий строй в основных странах древнего Востока и даже Южной Европы (иногда со стороны некоторых советских историков делаются и такие попытки) оснований нет.
Надо только во избежание недоразумений уточнить ряд моментов.
Во-первых, ни в коем случае нельзя считать главным признаком рабовладения численное преобладание рабов над свободными.
В дискуссиях о характере древневосточного общества часто указывалось на незначительную численность рабов в той или иной стране. Правда, определить ее приходилось приблизительно. В ряде случаев соответствующих статистических данных просто не оказывалось, а косвенные свидетельства намекали на меньший, чем ожидался, удельный вес рабского труда. При этом упускали из виду то обстоятельство, что ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин никогда не говорили, что в рабовладельческом обществе рабы обязательно должны составлять абсолютное большинство. Напротив, Энгельс подчеркивал, что даже появление десятков (не сотен, не тысяч, а десятков) рабов на полях и в мастерских показывало, что рабство становится «существенной составной частью общественной схемы». К тому же часто забывают, что ни одна социально-экономическая формация не может с самого начала получить все свои своеобразные черты. Если даже ранний капитализм сохранял много элементов феодализма, то тем более первая классовая формация, развивавшаяся значительно медленнее, должна была удержать много пережиточных явлений.
На всем протяжении истории древнего мира наряду с рабом трудился мелкий производитель. Наблюдались также различные формы эксплуатации, кроме рабства (например, аренда, временная кабала наемный труд).
Однако все эти виды эксплуатации не являлись ведущими. Частые упоминания о них в источниках не должны затемнять общей перспективы роста рабовладения.
В поместьях древневосточных царей, а также храмов и вельмож преобладающим видом эксплуатации сплошь и рядом было использование рабов. Однако в масштабах целой страны подавляющая масса продуктов сельского хозяйства и ремесла создавалась мелкими свободными производителями. Господствующий класс рабовладельцев, стоявший у руля государственного корабля, широко использовал все возможности присвоения материальных ценностей, которые производились руками подданных. Эти добавочные доходы могли превышать в количественном отношении продукцию рабского труда. Все это характерно для ранних ступеней развития рабовладельческой формации, не получившей еще достаточно четких внешних черт. При этом не надо забывать, что с каждым тысячелетием, а иногда и столетием, несмотря на некоторые временные задержки, удельный вес рабского труда в производстве повышался и, в конечном итоге; количество рабов во II тысячелетии до н. э. и особенно в I тысячелетии до н. э. было значительно большим, чем в III тысячелетии до н. э.
Это отнюдь не исключает того, что в силу неравномерности процесса исторического развития те или иные страны (в Азии, например, Япония, Индонезия и др.) не успели дойти до уровня развитого рабовладельческого строя и в раннем средневековье включились в общий процесс феодализации, минуя, таким образом, рабовладельческую формацию. Эти исключения лишь подтверждают закономерность общего пути развития. Если принять все эти оговорки, то вопрос о восточном рабовладении и его специфике будет легче разрешить, чем кажется на первый взгляд.
Поскольку рабовладельческий строй на Востоке сложился раньше, чем в Европе, он получил там своеобразную форму, что и дало основание классикам марксизма говорить о6 азиатском способе производства, для которого характерно общинное землевладение. Однако К. Маркс проявлял в этом вопросе большую осторожность и, выдвинув тезис об отсутствии частной собственности на землю на Востоке, внес в дальнейшем по этому вопросу ряд уточнений и оговорок, отмечая местные отличия и нарушения общего правила.
В целом общинное землевладение сохранялось в основных восточных странах дольше, чем на Западе, и частная собственность на землю утверждалась медленнее и позже.
Замедленный ход формирования рабовладельческого строя на Востоке не означает его отсутствия.
Общая линия развития, намеченная в марксистско-ленинской концепции, остается неопровергнутой. Путь шел от первобытного общества к рабовладению, затем к феодализму, капитализму и далее приводит к социализму и коммунизму.
Отдельные исключения, зигзаги и временные рецидивы прошлого (например, эксплуатация негров-рабов в южных штатах США вплоть до 60 гг. XIX в. н. э.) не дают основания сомневаться в самом принципе восходящей линии развития.
Конечно, вопрос об азиатском способе производства является сложным и спорным и дискуссия на эту тему еще не может считаться законченной. Однако все более и более выявляется, что особой азиатской формации (которую иногда даже признают не местной, а универсальной) не было. Азиатский способ производства, по всем данным, следует понимать как локальный уклад рабовладельческого общества, при котором развитие рабовладения идет замедленным темпом.
Изучение древнего Востока удобнее всего проводить по странам. Это поможет выявить как общую линию развития, так и местные различия, которые при всем своем разнообразии не изменяют закономерности исторического процесса. Главное внимание будет уделяться типичным для Востока деспотиям (Египта, Двуречья, Индии, Китая, позже Хорезма), сложившимся в крупных речных долинах.
Иные условия характерны для горных стран (Малой Азии, Сирии, Палестины, Ирана), где классовое общество и государство возникают позже. Своеобразные условия сложились в степных пространствах, где преобладало кочевое скотоводство.
События и явления будут излагаться по возможности в последовательном порядке, хотя, к сожалению, далеко не всегда возможна хронологическая точность.
Древний Восток (вплоть до эллинистической эпохи) не знал единой хронологической системы (такой, как счет по олимпиадам или от основания Рима в античном мире).
События датировались годами правления царей, или каждый год носил особое наименование (по главному событию).
Все это создает огромные трудности в воссоздании единой хронологической канвы событий. Поэтому различные ученые резко расходились (а иногда и теперь все еще расходятся) в своих вычислениях, и получается досадный разнобой в датировке одних и тех же событий в разных изданиях. Если учесть пробелы в первоисточниках и ошибки древних переписчиков, не говоря уже о сознательных искажениях, то удивляться таким расхождениям не датировках не приходится. Наоборот, следует отметить значительные достижения в уточнении хронологии древнего Востока за последние десятилетия по сравнению с первой половиной нашего столетия.
Спорных дат становится все меньше и меньше, и расхождения исчисляются уже не сотнями лет, а незначительными (по масштабам, обычным для древности) промежутками времени.
—Источник—
Редер, Д.Г. История древнего мира. Часть 1/ Д.Г. Русин [и д.р.]. – М.: Просвещение, 1970.- 287 с.
Предыдущая глава ::: К содержанию ::: Следующая глава
