Описанные картографические работы ни в какой мере не разрешали вопроса о составлении достоверной карты всей страны, для выполнения которой были необходимы планомерные инструментальные съемки, произведенные специалистами. Подготовкой таких кадров занималась сначала Московская математико-навигацкая школа, организованная указом 1701 г., а с 1715 г. Морская академия, в которой в 1716 г. уже существовал геодезический класс (Евтеев. Первые русские геодезисты и их работа по созданию генеральной карты России. Канд. диссертация. Рукопись. Гос. биб-ка им. В. И. Ленина, 1953, стр. 89). При господствовавшей в то время системе обучения, в основу которой была положена практическая подготовка к производству съемки и составлению карт, лучшие ученики Морской академии (И. М. Евреинов, Ф. Ф. Лужин) уже через два года могли быть отправлены в дальние экспедиции.
Петр Первый хотел приступить к съемкам для составления генеральной карты России уже в 1715 г. и приказал генерал-адмиралу Ф. М. Апраксину, «некоторое число людей выбрав, таким образом в географических действиях обучить, чтоб в каждую провинцию по два человека для снимания оной отправлены быть могли, дабы из сочиненных ими партикулярных карт после зделать генеральную карту» (текст, приложенный к «Атласу Российскому, состоящему из девятнадцати специальных карт…», 1745 г.). Но действительное начало систематическим работам по съемкам территории России было положено указом от 9 декабря 1720 г.; он гласил: «Которые в Санктпетербургской Академии геодезию и географию обучили, тех послать в губернии для сочинения ландкарт, а жалованья оным давать тех губерний из доходов, против других их братьи, по 6 рублей человеку на месяц». Последующим указом (от 22 декабря 1720 г.) было предусмотрено выделение транспорта, наблюдение же за тем, чтоб геодезисты «без дела не были и даром жалованья не брали», поручалось воеводам и губернаторам. «А когда которой губернии и провинции или уезда ландкарту сделают, присылать таковые в Сенат и в Камор-коллегию немедленно» (ПСЗ, т. VI, стр. 266, 277). Проведение этих работ затянулось на долгое время и было закончено в описываемом нами периоде.
К концу 1720 г. на разных работах (съемках, разграничении земель со Швецией и др.) было занято около 30 геодезистов (Фель, 1950а, стр. 7—8). В дальнейшем па производство съемок отправлялись новые партии геодезистов. О том, сколько всего их работало на съемках для составления генеральной карты России, имеются разные сведения. Но и не устанавливая их точного числа, можно сказать, что оно не соответствовало грандиозности поставленной задачи.
Общее руководство работами осуществлял Сенат. С 1721 г. этим стал заниматься И. К. Кирилов (Фель, 1957, стр. 287). При отъезде геодезисты получали инструкцию о порядке выполнения работы, составленную Морской Академией в виде «Пунктов, каким образом сочинять ландкарту» (Иванов, 1853, стр. 427—428). Ее составители подошли к делу с учетом необходимости проведения огромного мероприятия с недостаточным количеством людей, к тому же не всегда вполне подготовленных и опытных. Вместе с тем инструкция обеспечивала степень верности карт, необходимую для составления на их основе генеральной карты.
Основу для составления карты уезда давало инструментальное определение широты уездного города, точное измерение расстояния от него до границ уезда по некоторым из имеющихся в уезде дорогам, и инструментальное определение широты мест пересечения этих дорог с границей уезда. Долготы мест получались счислением. Вместе с тем инструкция предоставляла широкие возможности для использования расспросных сведений об остальных географических объектах.
Таким образом, съемки первых геодезистов занимали промежуточное место между съемками в допетровский период и точными инструментальными съемками позднейшего времени.
Условия работы геодезистов на местах были очень тяжелыми. Они терпели недостаток в пище и одежде, так как местные власти, которые должны были выделять средства для их содержания, часто оставляли геодезистов на произвол судьбы. Жалобы на невыплату причитающегося жалованья поступали в Сенат на протяжении всей этой работы. Геодезисты не были снабжены комплектом даже наиболее необходимых инструментов (Евтеев. Первые русские геодезисты и их работа…, стр. 141 —142). Указом от 26 августа 1731 г., который был подготовлен И. К. Кириловым, Академии наук предлагалось организовать производство инструментов (МАН, 1886, т. II, стр. 65). Оно было налажено, но в недостаточно широких размерах, и нужда в инструментах ощущалась до конца съемочных работ. Даже Оренбургская экспедиция располагала в 1740 г. только одной астролябией (Евтеев. Первые русские геодезисты и их работа…, стр. 146).
Такая организация работ геодезистов и их недостаточная опытность, конечно, сказались на сроках выполнения работ, и в первое время карты поступали с большим опозданием. К августу 1723 г. ландкарты поступили только по четырем губерниям, да и то не по всем уездам (там же, стр. 108). В связи с этим Сенат издал 23 декабря 1724 г. указ, согласно которому геодезисты, составившие ландкарты, должны были немедленно ехать в Петербург и представить карты в Сенат, а не закончившие работу лишались жалованья и должны были получать «только для пропитания солдатский корм» до тех пор, пока карты не будут готовы (ЦГАДА, ф. Сената, д. 1201, л. 182). Эта жестокая мера, по-видимому, оказала действие, и уже в указе от 2 августа 1728 г. отмочено, что «изо многих губерний и провинций ландкарты в Сенат уже присланы» (ПСЗ, т. VIII, стр. 71). Поступившие от геодезистов карты позволили И. К. Кирилову составить уже в 1733 г. генеральную карту России. Однако в ней чувствуется неполнота собранных к тому времени сведений.
К 1744 г. съемки уже были проведены в большей части уездов, входивших в состав России. С. Е. Фель (1950а, стр. 16—19) составил список 190 уездов, по которым были представлены карты. Но в его данные не включены съемки лесов, военно-топографические работы и другие материалы. С их учетом к этому времени съемками было охвачено до 235 уездов (Евтеев. Первые русские геодезисты и их работа…, стр. 124).
Единообразия в содержании и оформлении карт достигнуто не было. За нулевой пункт, от которого исчислялись долготы, принимались различные точки: о-в Ферро, о-в Даго (Хиума), г. Хлынов (Киров), г. Бахмут, (Артемовск) и другие, хотя это и противоречило 2-му пункту инструкции Морской академии, предлагавшей принимать за нулевой пункт Канарские острова (о-в Ферро). Различен был и масштаб карт, который устанавливался по усмотрению производителя работ и колебался в Европейской части России от 1,5 до 27 верст в 1 дм, а в Сибири — от 20 до 60 верст. Не было единообразия ни в размере карт, варьировавшем от 30 до 100 см бо короткой стороне прямоугольника, ни в принятых условных обозначениях (Фель, 1950а, стр. 12). В определении долготы встречаются довольно большие ошибки, поскольку она исчислялась с учетом пройденного пути.
В предисловии к одному из известных вариантов атласа Академии наук 1745 г. работа геодезистов оценивается следующим образом: «Разные провинции сняты чрез геодезистов, хотя не все с равным прилежанием и надлежащим искусством, ибо, не упоминая того, что они о астрономических обсервациях немного думали, в которых главнейшая сила географии состоит, большая часть тех инструментов, которые они употребляли, не в таком состоянии были, чтоб от них крайней исправности надеяться можно было, а может быть и сами геодезисты в геометрических действиях, не все так обучены были, чтоб на их искусство совершенно полагаться можно было». Но все же правильное положение уездного города по широте, наличие географической сетки, детальное и правильное изображение гидросети, лесных массивов, дорог и населенных пунктов, использование для изображения объектов системы условных обозначений — все это позволяло после соответствующей обработки использовать материалы геодезистов для составления генеральной карты России. Вместе с тем карты некоторых геодезистов как по содержанию, так и по оформлению являлись образцом блестящей работы. Точностью, тщательностью и богатством содержания выделяются работы Акима Клешнина.
Недочеты в постановке работ давали повод к критическим замечаниям. Особенно резко высказывался В. Н. Татищев, которому после смерти И. К. Кирилова в 1737 г. были переданы работы по составлению карт России (Андреев, 1950в, стр. 12). Он писал в том же году в Сенат и в Академию наук, что рассмотренные им ландкарты (17) и журналы (4), составленные геодезистами, неудовлетворительны. Это происходит главным образом оттого, что «порядочной и обстоятельных на их недовольное искусство инструкций не имели» (МАН, 1886, т. III, стр. 500). В. Н. Татищев «почтенно представлял» Академии наук о том, чтобы «генеральную и достаточную инструкцию геодезистам сочинить, в которой господа профессоры Делил и Фаргелсон (Фарварсон.— В. Г.) могут наибольшее учинить, ибо надлежит все к примечанию нужные при обсервациях латитуда и лангитуда и при мерении по земле обстоятельства внести, а притом табели деклинаций, рефракции и протчее с довольными ко употреблению изъяснении и в сочинении на бумаге ландкарт, а паче о границах того уезда, о Затем он сообщал, что написал «в краткости для памяти» об этом и для описания «иноязычных народов» и прилагал текст своей работы (там же).
Однако, когда в 1739 г. В. Н. Татищеву пришлось рассмотреть инструкцию, сочиненную в марте 1738 г. И. Делилем, и замечания на нее А. Фарварсона, он убедился, что по этим предложениям «чрез долгое время не токмо безпогрешных, но никаких ландкарт иметь не будем» (Татищев, 1950, стр. 101). И. Делиль и А. Фарварсон полагали, что геодезисты слишком неквалифицированы и не могут составить верные карты. Первый предлагал, собрав геодезистов в Петербург и выделив способных, обучить их астрономическим наблюдениям и расчетам, а второй — произвести: набор и готовить новые кадры (МАН, 1886, т. III, стр. 636—738).
В разработанном им широком проекте организации геодезических л картографических работ, представленном Сенату в донесении от 30 апреля 1739 г., он здраво отмечал, что «доднесь нигде, ни в самой Франции,, безпогрешной или совсем полной всего государства карты не видим» и что нужно издавать карты «каковы ныне иметь можем, рассмотри токмо, что бы великих и непростительных погрешностей, как в картах Кирилова, не было» (Татищев, 1950, стр. 101). Он предлагал проводить съемки по разработанной им инструкции, в которую Академия наук должна внести поправки, а для надзора за геодезистами назначить опытного и толкового географа, приглашенного из Германии. Геодезистам следовало «ранги пожаловать и впредь повышением чинов милостиво обнадежить» (там же, стр. 102).
Надо полагать, что В. Н. Татищеву при его способностях и упорстве удалось бы, несмотря на большие практические трудности, улучшить работу геодезистов. Но в связи с отрешением его в том же году от должности и передачей под следствие его предложения не были осуществлены. Заместивший же его в 1739 г. В. Урусов совсем не занимался геодезистами и, по словам В. Н. Татищева, утверждал, «что точно о том указа не имеет» (Пальмов, 1928, стр. 321).
Беспризорное состояние этого большого и важного дела дало повод И. Делилю, ссорившемуся с Академией наук и пытавшемуся занять самостоятельное положение, выступить в 1740—1741 гг. с проектом организации «отдельного корпуса геодезистов». Однако его предложение реализовано не было. В дальнейшем руководство геодезическими работами постепенно перешло к различным ведомствам.
Все это заставляет признать, что И. К. Кирилов, в течение 14 лет руководивший геодезистами, несмотря на отдельные ошибки, сделал в отношении организации геодезических съемок, подготовлявших Генеральную карту, больше, чем кто-либо другой.
—Источник—
Греков, В.И. Очерки из истории русских географических исследований в 1725-1765 гг./ В.И. Греков.- М.: Издательство академии наук СССР, 1960.- 425 с.
Предыдущая глава ::: К содержанию ::: Следующая глава
