Суда для плавания в Америку были спущены на воду 29 июня и 2 июля 1740 г. и названы «Св. Петр» и «Св. Павел» (Экспедиция Беринга, стр. 163). Это были двухмачтовые пакетботы, каждый из которых был снабжен 14 небольшими пушками. Пакетботом «Св. Петр» командовал В. Беринг, а пакетботом «Св. Павел» — А. И. Чириков.
Благодаря усилиям лейтенантов В. И. Ларионова и Г. Толбухина, которым, для того чтобы заставить иркутскую и якутскую канцелярии действовать более энергично, было дано право «присутствующих держать под караулом неисходно», в Охотск к лету 1740 г. были завезены все необходимые для экспедиции грузы. Таким образом, В. Беринг мог бы выступить уже в начале августа 1740 г., но ему пришлось задержаться, чтобы дождаться «лейбгвардии каптенармуса Авраама Друкорта» — курьера с указом из Петербурга, о прибытии которого предупредил М. Шпанберг, вернувшийся 10 августа в Охотск из Якутска. Поэтому В. Беринг вышел в Авачинскую бухту из Охотска только 8 сентября (там же, стр. 123—124). Оставив в Большерецке членов Академического отряда Л. Делакроера и Г. Стеллера, присланного Академией наук на смену И. Гмелину, отряд на кораблях «Св. Петр» и «Св. Павел» 6 октября прибыл в Авачинскую бухту и там зазимовал. Проходя между мысом Лопаткой и первым Курильским островом, «Св. Петр» едва не потерпел крушение. Находившийся на этом пакетботе С. Ваксель писал: «За всю мою жизнь (а я ведь почти сорок лет плаваю в море), мне никогда не приходилось подвергаться такой серьезной опасности» (1940, стр. 49). Но гораздо существеннее для экспедиции были затруднения, возникшие с отправкой кораблей, перевозивших продовольствие для экспедиции,— дубель-шлюпки «Надежды» под командой С. Ф. Хитрово и галиота «Охотск» под командой В. Ртищева.
Дубель-шлюпка «Надежда» при выходе из Охотска села на мель, причем погибла часть ее груза. Когда «Надежда» все же добралась до Большерецка и попыталась продолжать плавание, она снова потерпела неудачу и вернулась в Большерецк. Поэтому командование не рискнуло отправить суда с продовольствием дальше и, несмотря на огромные трудности, предпочло, как и во время Первой Камчатской экспедиции, перевезти необходимые грузы зимой на собаках; морем предполагалось отправить лишь оставшуюся часть. Вероятно, этим нужно объяснить то, что при наличии в Охотске продовольствия для экспедиции на один год восемь месяцев — на суда «Св. Петр» и «Св. Павел» перед походом в Америку был погружен только шестимесячный запас (Экспедиция Беринга, стр. 327 и 256).
Недостаточный запас продовольствия был одной из причин, заставивших суда спешить с возвращением на Камчатку и затруднивших возможность зимовки в Америке, хотя в инструкции Адмиралтейств-коллегий от 28 февраля 1733 г. предусматривалось, что экспедиция будет длиться два года.
4 мая 1741 г. В. Беринг собрал совещание, чтобы уточнить путь следования экспедиции. На этом совещании присутствовали офицеры, Л. Делакроер, присоединившийся к этому времени к отряду, и штурман (Ваксель, 1940, стр. 161). При выборе маршрута важную роль сыграла карта И. Делиля, представленная Л. Делакроером.
Соображения участников совещания изложены в рапорте А. И. Чиригкова в Адмиралтейств-коллегию от 7 декабря 1741 г.: «Согласно положили… курш: сперва зюйд остен-остен но правому компасу (т. е. с учетом магнитного отклонения.— В. Г.) и иттить оным румбом, ежели земли не найдем, до сорок шестого градуса северной ширины [понеже от здешней гавани на оной румб на сорок седмом градусе северной ширины по карте астрономии профессора Делиль де ла Кроера лежит земля, именуемая Иан де Гама, о которой чаели, что оная часть Америки. Ибо по генеральным картам от самой Калифорнии до оного места, где показана земля Иан до Гама, положен вид земли, которой вид изображен и на карте профессора Делиль де ла Кроера, да и для того оной путь принять положили, рассуждая о земли Иан де Гама, хотя оная с Америкою и не сообщается и лежит особливым островом, то по инструкции, должно и о островах, лежащих на пути американском, розведывать. А от вышепоказанной ширины, ежели земли не найдем, положили иметь курш остен норден непременно, покамест получим землю… И хотя мы притом рассуждали, что может быть способнее б нам было, по надежде короткого расстояния, прежде иттить к Чюкоцкой земле и потом искать американских берегов, как я предлагал перед отправлением нашим из Питербурха и в государственную адмиралтейств-коллегию, точию оное не принято, опасайся, дабы ранним летним времянем у Чюкоцкой земли не воспрепятствовали ходу нашему лды, понеже оная лежит к северу близ 65-го градуса» (Экспедиция Беринга, стр. 273—274).
А. И. Черикову не удалось подкрепить свое предложение конкретными доводами. Он пытался это сделать еще весной 1740 г, в Охотске, попросив «словесно» у В. Беринга согласия на плавание, чтобы «осмотреть места, лежащие от Камчатки меж норда и оста, против Чукоцкого носа и протчие западной стороны Америки». Но В. Беринг «сего учинить… не смел, объявляя, что оное з данною инструкциею несогласно» (там же, стр. 325).
Тем не менее из приведенного решения совещания офицеров ясно видна их твердая уверенность, что по курсу «остен норден» должна быть «получена земля». Отклонение же к югу, которое имело очень плохие последствия, было вызвано указом Сената, обязывавшим считаться с мнением И. Делиля (Ваксель, 1940, стр. 161).
При выходе в плавание экипаж пакетбота «Св. Петр» состоял из 77 человек. В командный состав, кроме В. Беринга, входили лейтенант С. Ваксель, мастер С. Ф. Хитрово, штурман А. Эйзельберг, подштурман X. Юшин. В составе экипажа находились также натуралист Г. Стеллер и живописец Ф. Плениснер. Среди матросов был разжалованный лейтенант Д. Л. Овцын. Экипаж «Св. Павла» состоял из 75 человек (Лебедев, 1951, стр. 135). Кроме командира судна А. И. Чирикова, на нем были лейтенанты И. Л. Чихачев и М. Г. Плаутин, мастер А. М. Дементьев, штурман. И. Ф. Елагин. В отряд входил также профессор Л. Делакроер.
Утром 4 июня 1741 г. пакетботы, наконец, вышли в плавание (Экспедиция Беринга, стр. 256). 6 июня В. Беринг приказал А. И. Чирикову следовать вперед. Этим, по словам А. П. Соколова (1851в, стр. 377), В. Беринг как бы признал преимущества А. И. Чирикова в отношении его опытности и уменья плавать.
Держась принятого на совещании курса, корабли уже через 8 дней (13 июня), пройдя свыше тысячи километров параллельно цепи Алеутских островов, были у 46°05′ (Golder, 1922, стр. 58), т. е. в том месте, где на карте И. Делиля нанесена «земля, усмотренная доном Жуаном де Гама». При приближении к этому месту велись тщательные промеры глубины, с саленгов высматривали землю, но ничего, конечно, не увидели. 13 июня (там же) в 4—5 час. пополудни решили, как это было предусмотрено «консилиумом», переменить курс на OtN по правому компасу.
Перестав следовать параллельно дуге островов, корабли были на верном пути к группе Андреяновских островов, расположенных на самом южном изгибе Алеутской гряды (около 51,5° с. ш.). Но 18 июня, находясь на 49° с. ш., В. Беринг стал сомневаться, выполнили ли они задание по разведыванию «Земли де Гама», повернув на широте 46°5′ к северу. В этот же день с пакетбота «Св. Петр» запросили командование «Св. Павла», согласны ли они идти «против прежнего определения» к югу, «понеже еще против того определения по длине (по долготе.— В. Г.) не исполнено (Экспедиция Беринга, стр. 345).
А. И. Чириков ответил, что при господствующем юго-восточном ветре поворачивать к югу нет смысла, и следует плыть хотя бы до 53° с. гл., пользуясь ветром. Но юго-восточный ветер продержался только до 20 июня и сменился на северо-восточный. Корабли продвинулись лишь до 49°22′ с. ш. и не дошли до Алеутских островов, которые были уже недалеко (Golder, 1922, стр. 65).
В этот же день суда в сильном тумане потеряли друг друга. Проискав друг друга в течение нескольких дней, В. Беринг и А. И. Чириков решили продолжать плавание. «Св. Петр» двинулся дальше в 5 час. утра 22 июня, а «Св. Павел» сутками позже (Экспедиция Беринга, стр. 345).
Но оба корабля отклонились от прежнего курса к северу. В. Беринг немедленно приступил к осуществлению своего намерения выполнить «определение» и пошел опять к югу, а потом на восток, все больше склоняясь к северу. А. И. Чириков, стараясь максимально использовать ветер, почти до конца июня плыл прямо на восток, потом стал держать курс несколько севернее.
Таким образом, плавание к «Земле де Гама» имело следствием то, что суда обошли выгибающуюся к югу Алеутскую гряду.
Судьба пакетботов, после того как они поплыли отдельно, была различна, хотя они оба выполнили возложенное на них поручение и побывали у берегов Америки. Обстоятельства не благоприятствовали проведению исследований открытых ими стран. Большие результаты для науки дало плавание «Св. Петра», имевшего на борту талантливого натуралиста Г. Стеллера, который к тому же почти в течение целого года проводил наблюдения природы на о-ве Беринга после того, как судно потерпело крушение.
Поэтому мы в первую очередь рассмотрим плавание «Св. Петра». Достигнув к 25 июня 45°16′ с. гл., экипаж «Св. Петра» обнаружил много плавающих птиц, в связи с чем было решено двигаться дальше к югу (Экспедиция Беринга, стр. 345). Однако уже 26 июня, не найдя «Земли де Гама», В. Беринг признал, что карта И. Делиля неправильна и что нужно идти на северо-восток (Golder, 1922, стр. 71).
Принятый в дальнейшем курс плавания встречал на корабле глухую-оппозицию, главным представителем которой был Г. Стеллер. У командования «Св. Петра» с самого Петропавловска сложились с ним плохие отношения, что принесло большой ущерб экспедиции. Г. Стеллер отличался большой наблюдательностью и умел угадывать с редкой проницательностью по немногим признакам существо явлений природы. Это был прирожденный исследователь, вооруженный знаниями, искренне и ревностно, не жалея сил и здоровья, относившийся к своей работе, но требовавший уважения и внимания к своим начинаниям.
В. Беринг взял Г. Стеллера в плаванье по формальным соображениям, поскольку среди экипажа «Св. Петра» не было «рудознатцов и пробовалщиков», которых он должен был иметь но инструкции Сената для поисков руд и минералов (Экспедиция Беринга, стр. 141). Научными исследованиями ни сам В. Беринг, ни тем более другие офицеры «Св. Петра» (С. Ваксель и С. Ф. Хитрово) особенно не интересовались. Они смотрели на Г. Стеллера несколько свысока, поскольку он был лишь адъюнктом, а не профессором. Это оскорбляло Г. Стеллера.
Во время пути Г. Стеллер составил, основываясь на своих наблюдениях, собственное представление о расположении земли, которую искала экспедиция, и о курсе корабля. На пути к Америке он неоднократно наблюдал и указывал признаки, по которым можно было, по его мнению, определить, что корабль идет недалеко от земли (Steller, 1793, т. V, стр. 148—152). К таким признакам относились наблюдавшиеся иногда в большом количестве морские растения, частое появление тюленей и встречавшиеся временами на воде большие стаи чаек, которые улетали всегда только в северном направлении. По-видимому, не один Г. Стеллер считал, что земля недалеко. Но В. Беринг и офицеры «Св. Петра» высмеивали Г. Стеллера, высказывавшего такие предположения. В известной мере это было связано с неудачным выступлением Г. Стеллера 12 июня, когда пакетбот был на 46° с. ш.; он заявил тогда, что вблизи к югу и юго-востоку должна быть земля (там же, стр. 144).
Г. Стеллер сам относился неприязненно к офицерам пакетбота, особенно к С. Ф. Хитрово и С. Вакселю, причем часто бывал неправ. Он высказывал свою неприязнь в рапортах, письмах и литературных работах. Одним из последствий недоверия к Г. Стеллеру было то, что В. Беринг держал, как мы уже отмечали, курс параллельно Алеутской гряде, несмотря на то, что Г. Стеллер указывал на признаки, свидетельствовавшие о близости берега в северном направлении.
Наконец, более чем через месяц плавания (14 июля) офицеры пакетбота, созванные на совещание, решили, что поскольку плавание по принятому направлению остается безрезультатным, а запас пресной воды уже наполовину израсходован, следует держать курс на восток-северо-восток, а также исследовать, нет ли земли в северном направлении (Golder, 1922, стр. 90).
16 июля (по гражданскому счету) в первом часу пополудни с корабля увидели, как записано в журнале С. Вакселя и С. Ф. Хитрово, «высокую сопку» (Экспедиция Беринга, стр. 346). Это была одна из высочайших вершин (5520 м) Северной Америки — гора Св. Ильи. Корабль находился в это время на 58° 17′ с. ш. и 142°10′ з. д. по Гринвичу (Berthorf, 1922, стр. 332).
Из-за изменчивости и слабости ветра пакетбот смог достигнуть берега только Z0 июля. В этот день «вечером в 6 час. бросили якорь на глубине двадцати двух сажен на мягком глинистом грунте вблизи довольно большого острова, расположенного неподалеку от материка» (Ваксель, 1940, стр. 57). Перед экипажем открылся берег Америки, и «можно было наслаждаться видом прекрасных лесов и больших равнин, расположенных под горами. Самый берег был плоский, ровный и, сколько можно было судить, песчаный» (Steller, 1793, т. V, стр. 155).
Пакетбот остановился, как это впервые определил Г. А. Сарычев (1952, стр. 163—164), около юго-западной оконечности о-ва Каяк. Правильность этого определения подтверждает зарисовка береговой линии в журнале С. Ф. Хитрово, опубликованная А. П. Соколовым (1851в). Место, у которого стоял корабль, было названо экспедицией мысом Св. Ильи.
Таким образом, пробыв в пути более чем 1,5 месяца, «Св. Петр» достиг широты 56°44′, пройдя от Петропавловска (по судовому журналу) 2950 км (Берг, 1946а, стр. 193).
Что именно должна была выполнить экспедиция, прибыв к берегам Америки, было указано в инструкции Адмиралтейств-коллегий от 28 февраля 1733 г. «Когда самые американские берега там, как чаетца, найдете, то на оных побывать и розведать подлинно, какие на них народы и как то место называют и подлинно ль те берега американские и, учиня то и разведав, с верным обстоятельством поставить все на карту, и потом итти для такого ж разведывания подле тех берегов, сколько время и возможность допустит по своему рассмотрению…» (Экспедиция Беринга, стр. 163— 164).
Однако В. Беринг, так же как и во время плавания в 1728 г., больше всего интересовался вопросом об обратном пути. Ему уже исполнилось 60 лет, он был не очень здоров и во время плавания почти не выходил из каюты, а на корабле распоряжались С. Ваксель и С. Ф. Хитрово. Открытие берегов северо-западной Америки мало радовало В. Беринга. Когда 16 июля с корабля впервые увидали землю, все стали поздравлять В. Беринга; он же не только отнесся к этому равнодушно, но даже пожимал плечами, глядя на берег. «В каюте он сказал мне (Стеллеру— В. Г.) и Плениснеру: мы считаем, что мы все открыли и многие строят воздушные замки, но никто не думает, где мы достигли земли, как мы далеко от дома, что еще придется перенести. Может быть начнутся пассаты, которые не позволят нам ехать обратно. Страну мы не знаем и не обеспечены провиантом для зимы» (Steller, 1793., т. V, стр. 154). В таком настроении В. Беринг, не посоветовавшись с офицерами, дал 21 июля команду плыть обратно к Камчатке, даже не наполнив всех бочек водой, не говоря уже о высадке на землю.
Через несколько дней В. Беринг высказал мысль, что «на этот год следует ограничиться уже сделанным открытием» и плыть обратно тем же путем, каким они плыли, разыскивая Америку (там же, стр. 172). Г. Стеллер говорил с возмущением, что их плавание совершилось «яко бы только для взятия и отвозу из Америки в Азию американской воды» (Пекарский, 1869, стр. 19). Позже П. Паллас писал: «Невозможно понять, каким образом случилось, что не было принято никаких попыток к серьезному исследованию открытой земли и овладению ею; можно допустить, что имел место какой-то недостаток в инструкции или что в этих отдаленных местах дисциплина и боязнь ответственности исчезли» (Steller, 1793, т. V, стр. 157).
Производить какие бы то ни было исследования на о. Каяк В. Беринг не собирался и не разрешил Г. Стеллеру съехать на берег, хотя 20 июля послал на большом боте С. Ф. Хитрово для подыскания бухты, а малый бот послал за водой (Экспедиция Беринга, стр. 347). Только настойчивости Г. Стеллера мы обязаны тем, что ему все же удалось побывать на берегу. Видя, «что ласковыми словами ничего учинить не мог, употребил уже жестокие слова ему, капитану командору Берингу», после чего и был отпущен на берег в сопровождении казака Фомы Лепехина (Пекарский, 1869, стр. 18). Но возможность заняться хотя сколько-нибудь серьезными исследованиями ему не была предоставлена. Попросив через возвращавшихся на корабль матросов, чтобы ему на некоторое время дали ялбот и несколько человек команды, Г. Стеллер получил ответ, что он должен как можно скорее явиться обратно, так как его не будут ожидать и оставят на берегу.
Все же Г. Стеллер успел сделать за 6—10 час, проведенных на берегу, много наблюдений. Достаточно сказать, что он составил список, включающий около 160 видов растений (Литвинов, 1909, стр. 281). Пребывание Г. Стеллера на о-ве Каяк представляет большой интерес, поэтому остановимся на нем несколько подробнее.
Высадившись на берег и пройдя около версты, Г. Стеллер нашел остатки костра, разводившегося местными жителями, очевидно, недавно; тут же было корыто, выдолбленное из большого бревна, в нем варили еду, бросая в налитую туда воду раскаленные камни. Разбросанные кости с остатками мяса, принадлежали, видимо, оленю. Вокруг костра была рассыпана юкола. Там же Г. Стеллер нашел много моллюсков-гребешков, шириной 8 дм, и голубых ракушек. Употребление в пищу сырых ракушек и юколы (сушеной рыбы) напоминало обычаи населения Камчатки. По камчатскому же образцу была приготовлена сладкая трава, лежавшая на ракушках. Недалеко от костра Г. Стеллер нашел и огниво, отличавшееся от камчатского главным образом трутом, который был сделан из мха. Рассматривая срубленные деревья, Г. Стеллер определил, что топоры у «американцев», как и у камчадалов, каменные или костяные.
Пройдя еще около 3 км, Г. Стеллер заметил замаскированную травой тропинку, которая привела его и Ф. Лепехина в лес, где они обнаружили погреб, прикрытый травой. В погребе, глубиной 2 сажени, были найдены следующие предметы: «1) Лукошки… около l,5 аршин высотой, наполненные копченой рыбой, вроде камчатских лососей, ее в Охотске зовут по-тунгусски штерка, а на Камчатке она идет под общим названием красной рыбы, но найденная нами рыба на вкус гораздо лучше камчатской, 2) некоторое количество сладкой травы, из которой гонят вино…, 3) различные травы, с которых снят был лубяной покров, как с конопли. Я принял их за крапиву, встречающуюся здесь в большом изобилии, как и на Камчатке; здесь могли использовать ее для рыболовных сетей; 4) сушеная заболонь лиственницы или сосны, скрученная трубками и засушенная; она употребляется во время голода не только на Камчатке, но и везде в Сибири и даже в России до Хлынова и всюду около Вятки; 5) большие кипы веревок из морской травы, которые мы, испытав, нашли необычайно крепкими и твердыми. Под этим я нашел несколько стрел, которые по размерам значительно превосходят камчатские и похожи на тунгусские и татарские. Они были очень чисто выструганы и покрашены в черный цвет. Это наводило на мысль, что у местных жителей есть железные инструменты и ножи» (Steller, 1793, т. V, стр. 162).
Г. Стеллер отослал Ф. Лепехина с некоторыми из найденных предметов для передачи их В. Берингу через матросов, набиравших воду, в качестве образцов сделанных находок. Сам же он смело пошел вперед и, пройдя еще около 6 верст, вышел к крутой скале, выступавшей в море и преграждавшей путь в этом направлении. От мысли пересечь остров и идти по другому берегу Г. Стеллер отказался, опасаясь потерять связь с пакетботом.
На расстоянии нескольких километров от этого места он увидел дым, подымавшийся с холма, заросшего елями. Г. Стеллер решил попросить В. Беринга прислать ему несколько человек и затем попытаться встретиться с местными жителями. Поспешив обратно к матросам, он просил передать эту просьбу В. Берингу, но через час получил ответ, о котором говорилось выше. Все же Г. Стеллер не прервал своих наблюдений и вернулся на пакетбот только к закату солнца, получив еще одно предупреждение.
С. Ф. Хитрово, вернувшийся несколько позже Г. Стеллера, ездил в пролив, отделяющий о-в Каяк от материка, для поисков «якорного места». Он нашел такое место за одним из островов, отстоящим мили на две от берега материка, который «весь имеет высокие хрепты и сопки, покрытые снегом». На этом острове он видел «юрту, состроенную из досток тесоных, в которой и пол намощен досками ж, а вместо печи складена в ней, в одном углу, каменка. Около юрты найдены лукошки деревянные, в которых имелись морские раковины, которые видно, что употребляют здешние жители в пищу. Людей никаких не видели, а видно, что жили незадолго перед, нашим приездом». Он привез с собой одно лукошко, лопатку и небольшой камень, «на котором обтирана была (точилась?—В. Г.) медь» (ЦГАДА,. разр. 21, д. 9, л. 38). В. Беринг послал на остров несколько матросов, которые должны были отнести к погребу, найденному Г. Стеллером, разные подарки взамен взятых вещей.
Л. С. Берг, анализировавший с привлечением обширного этнографического материала наблюдения Г. Стеллера и С. Ф. Хитрово, предполагает, что в 1741 г. на острове жили эскимосы, подвергшиеся влиянию тлинкитов (Берг, 1946а, стр. 214).
Сам Г. Стеллер, учитывая сходство предметов обихода и некоторых привычек «американцев» и камчадалов, делает более широкие выводы «об общем происхождении народов этой части американских берегов с камчадалами…, а если так, то следует предположить, что Америка простирается дальше на запад, притом по направлению к северу становится гораздо более близка к Камчатке, так как невозможно предположить, чтоб камчадалы на своих жалких суднах смогли проехать те же 500 миль, которые проехали мы» (Steller, 1793, т. V, стр. 160). Несмотря на несколько упрощенную аргументацию, предположение Г. Стеллера было довольно правильным; представления об общем происхождении жителей этих берегов с камчадалами придерживается и современная наука, которая, однако, отодвигает переход обитателей восточной Азии в Америку в довольно далекое прошлое (Берг, 1946а, стр. 205). Верны были и предположения Стеллера о значительной протяженности Америки на запад (если считать вместе с ним выступом Америки Алеутские острова) и о близости ее на севере к Камчатке.
Описывая природу острова, Г. Стеллер отметил, что климат северо-западной Америки мягче климата Азии на широте Камчатки, что доказывает растительность, значительно более богатая, чем на берегах Азиатского материка. В Америке на широте 60° прекрасные леса растут прямо на морском берегу, тогда как на Камчатке, даже в более южных широтах, они растут гораздо дальше от берега. По его мнению, в северо-западной Америке в связи с более мягким климатом ход рыбы в реки к местам нерестилищ начинается раньше, чем на Камчатке. Г. Стеллер полагал, что это климатическое различие в большой мере определяется различным характером гор на берегах Азии и Америки. В Азии они более «разрушены и рыхлы, поэтому в них нет свободного движения прогревающих их минеральных газов, и они лишены внутреннего тепла» (Steller, 1793, т. V, стр. 168). В Америке же горы расчленены гораздо меньше. Кроме того, Г. Стеллер отмечал, что берега Азии и северо-западной Америки неодинаково защищены от ветра. Если берега Камчатки, особенно в районе Охотского моря, открыты северным ветрам, то берега Америки в районе мыса Св. Ильи защищены материком, протягивающимся к северу несколько далее 70° с. ш.
Замечания Г. Стеллера о более мягком климате и более богатой растительности на берегах северо-западной Америки совершенно правильны, так же как и его догадки о том, что они более защищены от северных ветров. Конечно, не следует упускать из виду, что, приходя к таким заключениям, Г. Стеллер мог руководствоваться и наблюдениями во время обратного плавания вдоль Алеутской гряды.
Замечание Г. Стеллера о более раннем ходе рыбы в реки, по мнению Л. С. Берга, неправильно (Берг, 1946а, стр. 215). Его представление о «прогревании гор минеральным газом», вероятно, было связано с распространенной в то время идеей о влиянии находящихся в недрах земли лавы, газа и пара на процессы горообразования, высказанной в конце XVII в. датским ученым Н. Стеноном.
Из виденных на острове и около него морских зверей Г. Стеллер отметил тюленей, китов и большое количество морских бобров. Из зверей, живущих на суше, ему попадались черные и красные лисицы, которые были не очень пугливы.
Из птиц он видел обычных ворон и сорок и, кроме того, около десяти странных, ярко окрашенных птиц. По описанию Г. Стеллера впоследствии удалось установить, что это были хохлатые сойки, названные Gyanocitta Stelleri. Это одна из характернейших птиц берегов северо-западной Америки. Она не пуглива, весьма любопытна, шумлива и, летая стаями, всюду бросается в глаза (Берг, 1946а, стр. 218). Г. Стеллер, вспомнив ее изображение, виденное «в каком-то описании Каролины», правильно оценил ее появление: «Эта птица подтвердила мне, что мы действительно в Америке» (Sleller, 1793, т. V, стр. 171).
Таковы наблюдения, сделанные Г. Стеллером за время его короткого пребывания на о-ве Каяк.
К сожалению, работам Г. Стеллера по изучению встреченных островов не суждено было получить во время следования корабля широкого развития. Им был положен предел в официальной форме 2 августа, когда пакетбот подошел к большому лесистому острову и Г. Стеллер вновь попросил у В. Беринга бот на несколько часов для продолжения научных наблюдений. Г. Стеллер пишет, что они «вступили в небольшое пререкание, в результате чего он (В. Беринг.— В. Г.) созвал совещание, на котором было принято, что впредь никто не предъявит ко мне претензий за то, что я будто бы не хотел выполнять самым ревностным образом свои обязанности при всяком удобном случае. Это все обещали, и я решил дело так и оставить» (там же, стр. 173—174).
«Св. Петр» отправился в обратный путь в 9 час. утра 21 июля (Экспедиция Беринга, стр. 347).
Обратное плавание не отличалось большой последовательностью. Сказалось то, что все усиливавшаяся болезнь В. Беринга вскоре совершенно приковала его к постели, и управление кораблем производилось через младших офицеров, согласовывавших свои решения с В. Берингом и друг с другом.
Убедившись после приближения к земле (о-в Кадьяк) 22, 24 и 26 июля, что берег отводит их от северного направления, по которому судно должно было следовать до 65°, командование «Св. Петра» решило идти «между зюйда и веста, как оная земля простираетца, для описания» (Ваксель, 1940, стр. 140).
Но уже 31 июля «Св. Петр» переменил курс на северо-западный. Плывя в этом направлении, он едва не натолкнулся в ночь со 2 на 3 августа, когда был сильный туман, на берега о-ва Туманного (о-в Чирикова). В эти же дни были замечены пять островов, названных отрядом Евдокеевскими (острова Семиди) (Экспедиция Беринга, стр. 349). Затем «Св. Петр» вновь переменил курс и до 10 августа шел к югу и юго-западу (Golder, 1922, стр. 113).
10 августа вопрос о курсе корабля опять пересматривался, и командование решило плыть на запад, опасаясь появления западных ветров. Обследование «берегов Америки» становилось опасным из-за сильных осенних бурь и постоянных туманов. К тому же 21 человек на корабле уже были больны цингой.
Роковой для «Св. Петра» западный ветер отмечается в записях журнала X. Юшина уже с начала августа. С 8 августа он стал преобладающим, и за время с 10 по 27 августа корабль, взяв направление на запад, смог продвинуться примерно на 450 км, тогда как с 21 июля по 10 августа двигаясь на юго-запад, он приблизился к Камчатке почти на 1000 км, хотя и делал рейсы в сторону (там же, см. карту Бертольфа).
Но, несмотря на это, 27 августа было принято новое решение: отклониться от курса на запад, идти к северу и искать землю, чтобы пополнить запасы воды, так как ее осталось только 25 бочек (там же, стр. 138).
Потеряв на это плавание, во время которого пакетбот доходил до островов, названных отрядом Шумагинскими, 12 дней, отряд вернулся 9 сентября примерно к тому же месту, откуда он направился к северу. Это имело для «Св. Петра» тяжелые последствия.
Сравнение обратного пути «Св. Петра» и «Св. Павла» показывает, что до 30 августа «Св. Павел», который отправился в обратный путь на 5 дней позже (26 июля) и от более восточного пункта, шел сзади «Св. Петра». Но с 30 августа их взаимное расположение изменилось. По записям в журналах А. И. Чирикова и X. Юшина, 31 августа ветер изменился на восточный, и «Св. Павел» прошел до 9 сентября 1300 км к западу, т. е. немногим менее половины расстояния, отделявшего его от Камчатки 30 августа. На такое же расстояние он оторвался от «Св. Петра», потратившего время на плавание к северу.
Но главное преимущество, которое получил А. И. Чириков, сильно продвинувшись к западу, заключалось в том, что он в меньшей степени испытал действие ужасающего шторма 24 сентября — 15 октября, разыгравшегося в местах, оставленных «Св. Павлом» далеко сзади. Задержавшийся же здесь «Св. Петр» хотя и спасся от гибели, но за 22 дня не только не продвинулся вперед, но даже был отброшен на 500 км к востоку.
Во время плавания корабля «Св. Петр» в этом районе Г. Стеллер сделал странное наблюдение, которое стало предметом довольно широкого и безуспешного обсуждения в литературе. По словам Г. Стеллера, 10 августа он и матросы «Св. Петра» в течение двух часов наблюдали в море (более чем в 400 км от земли) необыкновенное и неизвестное животное, которое описывается им следующим образом: «Оно было длиною около двух аршин, голова, как у собаки, с острыми прямыми ушами. На верхней и нижней губе свисали усы и борода. Глаза большие, тело длинное, толстое и круглое, суживающееся к хвосту. Кожа, по-видимому, густо поросла волосами, которые на спине серого цвета, а на брюхе — беловато-красные. В воде все животное кажется красным, как корова. Хвост разделен на два; плавника, из них верхний, как у петухов, в два раза длиннее нижнего. Особенно меня поразило отсутствие передних ног, на месте которых не было видно и плавников… Более двух часов плавало оно вокруг корабля, с удивлением рассматривало то одного, то другого из нас. Временами оно подплывало так близко к кораблю, что его можно было достать шестом, но лишь кто-нибудь шевелился, как оно отплывало подальше. Оно могло подняться на 1/3 своей длины из воды, как человек, и оставаться так несколько минут. Насмотревшись на пас с полчаса, оно бросилось, как стрела, под корабль и появилось с другой его стороны; вскоре затем, нырнув, оно появилось опять на прежнем месте. Так оно ныряло раз 30. Тут появилась морская трава… Животное, увидев ее, тотчас бросилось к ней и, ухватив ее в рот, поплыло с ней к кораблю. При этом оно делало движения и обезьяньи ужимки, смешнее которых трудно себе что-либо представить» (Steller, 1793, т. V, стр. 175—176). Г. Стеллер сравнивает это животное с «морской обезьяной» К. Геснера.
Впоследствии многие ученые по этому описанию, пытались определить, о каком животном идет речь. Американский зоолог Л. Стейнегер высказав предположение, что это был морской кот, которого раньше Г. Стеллер не видел «ни живого, ни мертвого» (Stejneger, 1936, стр. 281). Представление об отсутствии передних лап Л. Стейнегер объяснял тем, что морской кот, плавая, поджимает их, а за раздвоенный хвост были приняты задние лапы. Л. Стейнегер отмечает, что такое же представление о «морской обезьяне» имел и Тилезиус, писавший о ней в 1835 г. Но это объяснение основано на недоразумении, так как предположение, что Г. Стеллер не видел до 10 августа котиков, неверно. Кроме того, трудно представить, чтобы такой острый наблюдатель, как Г. Стеллер (а вместе с ним и вся команда «Св. Петра»), не заметил передних лап у животного, которое подплывало на расстояние «длины шеста» и на одну треть высовывалось из воды, оставаясь в таком положении по нескольку минут. Что касается задних ног, то котик вытягивает их во время плавания и они действительно в это время похожи на хвост, раздвоенный в горизонтальной плоскости, но у Г. Стеллера сказано, что у этого животного хвост, как у петуха, и верхний плавник вдвое длиннее нижнего.
Вопрос осложняется тем, что сам Г. Стеллер считал свое описание «морской обезьяны» несовершенным. Отметим также, что в судовых журналах, а также в записях С. Вакселя упоминания о «морской обезьяне» нет. По-видимому, приходится признать, что невозможно определить, какое именно животное видел Г. Стеллер.
У о-вов Шумагина, где «Св. Петр» остановился 30 августа и набирал воду, удалось сделать новые наблюдения природы и населения берегов, около которых проплывал пакетбот.
В этой группе 22 острова, из них 15 довольно больших. Они безлесны, покрыты травой, изобилуют птицами. Предполагают, что «Св. Петр» приставал к одному из больших островов, называемому теперь о-в Нагай. Пребывание у этих островов неожиданно затянулось, так как С. Ф. Хитрово, отправившись 30 августа с целью встретить людей на один из островов, на котором был виден огонь, смог вернуться из-за разыгравшейся бури только 3 сентября (Ваксель, 1940, стр. 60—63). После этого плаванию препятствовали ветры.
Высаживался (30—31 августа) на один из островов для натуралистических наблюдений и Г. Стеллер. Его поразило отсутствие деревьев, с чем он потом сталкивался и далее по пути к Камчатке. Между тем до 4 августа примерно в 280 км к востоку он видел на островах растительность. В связи с этим Г. Стеллер вспомнил, что все виденные им ранее острова были вытянуты или с северо-востока на юго-запад или с северо-запада на юго-восток и очень узки.
Характерные для этих мест исключительно сильные бури не дают возможности растительности укрепиться. Возвращаясь к высказанной ранее мысли о значении защиты от ветров материком, он сделал заключение, что этим и следует объяснять лесистость восточных островов, «так как, по моему предположению, выступ Америки к Азии, суживается в западном направлении» и, таким образом, западные острова менее защищены от ветра (Steller, 1793, стр. 185).
На острове Г. Стеллер видел черную лисицу, не испугавшуюся людей; он принял ее сначала за собаку. Здесь было много сусликов и красных лисиц. Его поразили следы неизвестного животного, замеченные им на глинистом берегу небольшого озера. Они были похожи на след волка, но по их размеру можно было заключить, что здесь водится другое крупное животное или очень большой волк. Особенно много было водяных птиц (лебедей, уток, чаек, гагар, куликов и др.). Наблюдения Стеллера были прерваны штормом, начавшимся 31 августа.
4 сентября 1741 г. в 5-м часу пополудни, когда «Св. Петр», пытаясь после шторма опять выйти в море, бросил якорь у самого южного из островов Шумагина, неожиданно произошла встреча с «американцами». Сначала на корабле услышали громкий крик с расположенных к югу скал. Через некоторое время появились две небольшие лодки, приближавшиеся к пакетботу со стороны берега. На некотором расстоянии от корабля алеуты, сидевшие в лодках по одному, «продолжая грести, начали вместе громко без перерыва что-то говорить». По мнению Г. Стеллера (там же, стр. 192), это была «молитва и заклинание или церемония приветствия нас как друзей», так как и то и другое принято на Камчатке и Курильских островах. Приближавшихся людей никто не мог понять.
Один из алеутов подплыл ближе и бросил в воду по направлению к кораблю одну из лежащих в лодке сосновых палок, похожую на бильярдный кий, «длиной в 3 локтя», выкрашенную в красный цвет. К ней были прикреплены посредством китового уса два соколиных крыла.
Алеуту также были брошены с корабля на воду подарки, привязанные к доске (две китайские курительные трубки и стеклянные бусы). Подъехав еще ближе, алеут протянул людям на корабле другую палку с привязанным к ней выпотрошенным соколом, которую, по мнению Г. Стеллера, он не собирался отдавать, а хотел, чтобы в когти соколу всунули материю и зеркало (которые, очевидно, ему показывали с корабля). Когда же за палку стали тянуть, и алеут стал приближаться с лодкой к кораблю, он бросил палку и отплыл. Получив материю и зеркало, алеуты поплыли к берегу, приглашая жестами за собой.
Вслед за поплывшими к берегу алеутами к острову был послан бот под командой С. Векселя. С ним направились Г. Стеллер, девять матросов и переводчик (Ваксель, 1940, стр. 64). Волны и скалы не позволили боту подойти к берегу ближе, чем на 3 сажени. На берегу стояло девять местных жителей, делавших дружелюбные жесты. Они очень приветливо встретили двух матросов и переводчика, которые, раздевшись, вплавь добрались до берега. Их водили в становище, подарили им китовый жир и краску цвета железа, но, когда приехавшие захотели возвратиться, алеуты стали их удерживать силой. Несколько алеутов, ухвативши канат, стали тянуть бот к берегу. С бота дали залп вверх из трех ружей, после чего алеуты в испуге попадали на землю, что дало возможность высадившимся матросам и переводчику убежать. Канат же, за который тянули алеуты, пришлось обрубить.
Еще раз команда «Св. Петра» увидела «американцев» на следующий день (5 сентября) около 5 час. пополудни. Они плыли к кораблю на 9 лодках, вытянувшихся цепочкой, с теми же криками и церемониями, как и в первый раз. На них были шляпы из коры, выкрашенной в зеленый и красный цвета. Шляпы служили, по-видимому, для защиты глаз от солнца, так как у них не было верхушек. У каждого алеута между шляпой и лбом были засунуты пестрые соколиные перья или пучки травы. Алеуты подарили экипажу корабля две шляпы (к одной шляпе была прикреплена сидячая фигурка идола из кости), палки с крыльями сокола и краску цвета железа. Алеутам подарили несколько медных котлов, пять иголок и немного ниток. Затем алеуты отплыли обратно к берегу, зажгли на нем костер и начали опять кричать. Кричали они и 6 сентября, когда «Св. Петр», направившись в море, проходил мимо острова.
Так закончилась встреча с алеутами, которая была одной из целей экспедиции.
Г. Стеллер интересовался, знакомы ли алеуты с выплавкой железа. Он пишет, что у двоих алеутов «за поясом висели, как у русских крестьян, длинные железные ножи в ножнах. Они были очень плохо сделаны. Можно было сделать вывод, что у «американцев» не только есть железная руда, которой на Камчатке мало или даже нет, но что они умеют плавить ее и обрабатывать железо. Исходя из того, как гладко обструганы были стрелы и дома у мыса Св. Ильи, кажется бесспорным, что дикари имели железные или медные ножи» (Steller, 1793, стр. 198—199).
Он придавал широкое значение подарку палок с птичьими перьями. В описании Камчатки он отмечал, что «обычай дарить крылья орла и сокола чужестранцам, как знак мира и дружбы, принят у американцев как в Новой Англии, так и на островах Шумагина, то же принято у курилов на Лопатке» (Steller, 1774, стр. 252). Этот обычай Г. Стеллер использовал как один из доводов для утверждения, что «американцы» являются выходцами из Азии.
За короткое время встречи с алеутами Г. Стеллер успел собрать данные для подробного описания их лодок, одежды, украшений, наружности. Его рассказ подробно комментирован Л. С. Бергом (1946а, стр. 228—247), сопоставившим данные Г. Стеллера со сведениями об алеутах, встречающимися в трудах других исследователей и путешественников (П. Палласа,. Г. А. Сарычева, Г. И. Е1елихова, Г. И. Давыдова, И. Е. Венияминова, B. И. Иохельсона и др.). Это сопоставление показало достоверность наблюдений Г. Стеллера.
После того, как «Св. Петр» 9 сентября, спустившись от островов Шумагина к югу, направился к Камчатке, плавание в первое время протекало довольно успешно. К 24 сентября пакетбот прошел по направлению к западу несколько более 1000 км. 25 сентября мореплаватели видели землю: высокую сопку и острова. С. Ф. Хитрово и С. Ваксель полагали, что «сопка» расположена на материке, X. Юшин утверждал, что она находится на островах. Вероятно, «Св. Петр» был у о-ва Атха (Golder, 1922, стр. 168).
C. Ваксель нанес «сопку» на карту под названием горы Св. Иоанна, поместив ее у южного конца выступа, идущего к западу от Америки.
25 сентября начался необычайной силы шторм. У Г. Стеллера (Steller, 1793, т. V, стр. 210—211) записано: «30 сентября около 5 час. утра шторм с юго-запада усилился и достиг мощи, какой нам не приходилось видывать ни до, ни после этого. Бури сильнее этой мы не могли себе представить и не считали, что способны выдержать ее. Каждую минуту мы ждали, что наш корабль будет разбит. Нельзя было ни лежать, ни сидеть, ни стоять. Мы неслись по воле бога, куда нас направляло разгневанное небо. Половина команды была больна и беспомощна, другая половина — хотя от нужды и могла работать, но была доведена до невменяемого состояния ужасными волнами и качкой корабля…, в море за кораблем мы не видели ничего на расстоянии сажени, так как корабль все время зарывался между свирепыми волнами. Готовить пищу было невозможно, но невозможно было и достать какую-нибудь холодную еду, кроме полусожженных сухарей, подходивших уже к концу. Мужество оставило всех, и не было возможности что-нибудь придумать… Прошу не считать, что преувеличиваю опасность положения; могу уверить, что самое красноречивое перо слишком слабо, чтобы описать ужас нашего положения».
Шторм продолжался много дней. 10 октября офицеры решили предложить В. Берингу пристать к берегу северо-западной Америки и перезимовать там, так как плыть к Камчатке было, по их мнению, невозможно из-за плохого состояния корабля и команды (там же, стр. 213—214). Однако В. Беринг, податливый во многих случаях, проявил в эту тяжелую минуту твердость и не согласился с офицерами. С 11 октября ветер несколько стих, но лишь около 18 октября, после 25 дней борьбы с штормом, «Св. Петр» достиг примерно того же меридиана, откуда его понесло в сторону Америки.
Шторм сильно подорвал моральные и физические силы экипажа, чему способствовала и усилившаяся цинга. По журналу С. Вакселя и С. Ф. Хитрово, 13 октября больных было 21 человек, «протчие веема нездравы»; 14 октября — 24 человека; 16 октября — 28 человек; 18 октября — «господин капитан-командор, прочих служителей 32 человека» (Экспедиция Беринга, стр. 355).
В дальнейшем корабль продолжал бороться с сильным западным ветром. Время от времени со «Св. Петра» видели землю. Так, 25, 28 и 29 октября были усмотрены острова, которым дали наименования Маркиана, Стефана и Авраамия. Л. С. Берг (1946а, стр. 249) отождествляет их с островами Кыска и Булдыр из группы Крысьих и самым восточным из островов Семичи, принадлежащих к группе островов Ближних. К концу пути в связи с ошибками в счислении началась путаница в представлениях о том, где находится корабль и в каком направлении следует плыть. Г. Стеллер и некоторые члены команды, считавшие, что пакетбот находится на 50° с. ш., приняли острова Семичи (52°44′ с. ш.) за два первых Курильских острова, которые в действительности расположены примерно на 1000 км к западу от островов Семичи.
Плохо ориентировались в положении пакетбота и офицеры. Разыскивая Авачинскую бухту, расположенную примерно на широте 52°, они повели корабль от островов Семичи почти до 55° с. ш., а 1 ноября повернули прямо на запад в твердой уверенности, что 5 ноября увидят Авачинскую бухту. По словам С. Вакселя (1940, стр. 144), на корабле считали, что «Св. Петр» находится в 40′ от Вауа (маяк у входа в Авачинскую губу). 5 ноября утром был дай приказ спустить часть парусов, чтобы не разбиться о прибрежные скалы. Около 9 час. действительно появилась земля. «Невозможно описать всеобщую огромную радость при ее виде. Полумертвые выползли на палубу. Капитан-командор, который был очень болен, сильно подбодрился. Все говорили о том, как они, перенеся ужасные страдания, теперь будут стараться поправиться и отдохнуть. Для большего подъема духа появились небольшие количества водки, припрятанные у того или" другого… Добыли чертежи Авачи и находили полное совпадение с нею. Указывалось место нахождения мыса Исопа, Шипунского мыса, входа в бухту маяка» (Steller, 1793, т. V, стр. 223).
Однако скоро наступило разочарование. Ясное небо, которого они уже давно не видели, позволило в полдень определить широту. Выяснилось, что до Авачинской бухты далеко и что это какой-то другой берег, может быть,. на Камчатке. На корабле было смятение. Надо было решать, что делать, тем более что у грот-мачты сорвало ванты, так как команда не смогла убрать их перед налетевшей бурей.
5 ноября было созвано совещание всего экипажа судна, на котором обнаружилось отсутствие единства в мнениях офицеров корабля. В. Беринг предлагал плыть к Авачинской бухте, а С. Ваксель и С. Ф. Хитрово войти в простиравшуюся перед ними бухту. Что касается команды, перенесшей тягчайшие испытания, то дух ее не был сломлен, и она готова была на дальнейшие усилия и борьбу, если того потребуют обстоятельства. В результате бурных прений восторжествовала точка зрения С. Вакселя и С. Ф. Хитрово. Следует признать, что это решение наиболее соответствовало состоянию пакетбота и членов экспедиции, так как корабль был сильно поврежден, 49 человек из команды болели, воды оставалось только 6 бочек, а провианта почти не было (Экспедиция Беринга, стр. 358).
Приближаясь к берегу, чтобы стать па якорь, пакетбот едва не погиб, так как, по описанию Г. Стеллера, на нем царили суматоха и растерянность. Положение было спасено только благодаря присутствию духа некоторых членов команды, в частности Д. Л. Овцына.
Утром 6 ноября Г. Стеллер, Ф. Плениснер и несколько больных съехали на берег (Экспедиция Беринга, стр. 359).
Высадившись на остров, Г. Стеллер был поражен множеством голубых песцов, не боявшихся людей, морскими коровами, которых путешественники раньше не видели, и полным отсутствием деревьев и кустов. Все это мало напоминало Камчатку. В сомнение приводила и найденная Г. Стеллером часть западни для лисиц, зубья которой были сделаны не из железа, известного на Камчатке, а из не встречающихся там ракушек. Вместе с тем растения на острове были похожи на камчатские. Поэтому Г. Стеллер, хотя и сильно подозревал, что земля, на которую они высадились, не Камчатка, окончательно не был в этом убежден. Отряды, которые во время пребывания на острове неоднократно посылались для его обследования, уже в конце декабря высказали предположение, что высадка произошла на остров, но окончательно это было установлено лишь спустя несколько месяцев (7 апреля 1742 г.), когда вернулся боцманмат А. Иванов, отправленный 22 марта обследовать остров (Golder, 1922, стр. 233).
Высадка больных тянулась, как сказано в журнале С. Вакссля и С. Ф. Хитрово, до 22 ноября. Первое время положение было крайне тяжелое. Беспомощные больные лежали под открытым небом; мертвых не успевали хоронить (Steller, 1793, т. V, стр. 235). Несколько человек, остававшихся работоспособными, выбились из сил. Корабль нельзя было ни вытащить, ни разгрузить, и все со страхом ждали, что его унесет в открытое море. Большим облегчением было, когда в конце ноября его выбросило на берег (Ваксель, 1940, стр.146—147).
Из-за господствовавших на острове сильных ветров помещение для людей пришлось устраивать в ямах, которых было много на берегу. Ямы накрывали парусами. 8 декабря 1741 г. умер в своей яме В. Беринг. Г. Стеллер, много раз отзывавшийся о В. Беринге с раздражением, после его смерти отдал ему должное: «Всякий справедливый человек скажет, что возложенные на него обязанности он всегда старался выполнять со всем напряжением сил и способностей, хотя и признавался часто с сожалением, что силы его уже недостаточны для такой трудной экспедиции. Она развернулась шире, чем он предполагал и, сознавая свой возраст, он хотел бы, чтобы это дело взяли из его рук и передали молодому энергичному человеку из русских» (Steller, 1793, т. VI, стр. 89).
Г. Стеллер отмечает, что В. Беринг не был склонен к быстрым решениям и действиям, но отличался беспристрастием и большой осмотрительностью. «Он также чрезмерно ценил своих офицеров и был слишком хорошего мнения об их способностях на опыте» (там же).
Место могилы В. Беринга точно неизвестно. Впоследствии Российско-Американская компания, руководствуясь описанием Г. Стеллера, поставила на предполагаемом месте погребения В. Беринга деревянный крест. В 1944 г. на этом месте был поставлен стальной крест на цементном фундаменте (Берг, 1946а, стр. 255).
После смерти В. Беринга командование принял С. Ваксель как старший по рангу.
В условиях жизни па необитаемом острове, когда приходилось бороться за свое существование, отношения между членами экспедиции изменились. Ранги и чины потеряли прежнее значение. Как говорит С. Ваксель, нельзя было распознать, «кто из них командир или протчие афицеры, или матроз, или плотник или кто господин или слуга; … понеже всякому и во всем до себя пришло, и афицеры и господа, лишь бы на ногах шатались, также по дрова и на промысл для пищи туда ж бродили и лямкою на себе таскали ж, и с салдатами и с слугами в одних артелях были» (Экспедиция Беринга, стр. 299).
Продовольствия, снятого с пакетбота, было немного, поэтому питаться приходилось главным образом мясом морских зверей. Но охота вскоре стала представлять большие трудности, так как животные, вначале совершенно не боявшиеся людей, начали через некоторое время избегать их. Поэтому на охоту приходилось отправляться за много километров. Мясо морских зверей, добывавшееся с таким трудом, было жестко и отличалось скверным запахом. «А мы и то все ели, хотя мерско и нездорово, того не розбирали, лишь бы только было» (там же, 299). Не менее трудно было добывать и топливо, которое приходилось приносить на себе верст за десять и больше. Если морозы стояли и не особенно сильные, то постоянно были жестокие ураганы и штормовые ветры, сопровождавшиеся обильным снегопадом и густыми туманами.
Несмотря на крайне тяжелую обстановку, команда, благодаря свежему мясу, хорошей воде и брусничным листьям, которые добывались из-под снега, все же несколько оправилась от цинги.
В мае, когда путешественники научились ловить морских коров, мясо которых было очень вкусно, положение с едой стало гораздо легче. Морские коровы, несмотря на их огромные размеры и силу (длина до 16 м, вес около 3,5 т), были почти беззащитны. Они держались в тихих заливах, где поедали огромное количество морской травы и при нападении оказывали лишь пассивное сопротивление.
С весны появились травы и коренья, которые окончательно избавили людей от цинги.
Еще в январе осмотр пакетбота показал, что он к плаванию непригоден. 9 апреля 1742 г. на собрании команды после долгого обсуждения было решено, что наилучшим выходом было бы разобрать корабль и построить новый, на котором и вернуться па Камчатку. Строить судно взялся матрос Савва Стародубцев, участвовавший в таких работах в Охотске.
Новое судно, которое было спущено на воду 10 августа, оказалось меньших размеров, чем прежнее, и было названо также «Св. Петр». Размер личного багажа (состоявшего в значительной мере из шкур бобров), который люди могли взять с собой с острова, был ограничен. Из-за этого Г. Стеллеру не удалось захватить чучела и скелеты морских животных.
В путь к Камчатке вышли 13 августа. В дороге испытали большую тревогу в связи с появлением сильной течи, которую с трудом удалось остановить. 27 августа бросили якорь в Петропавловской гавани. Выступить в том же году в Охотск, где находился А. И. Чириков, не удалось из-за обнаружившейся течи.
С. Ваксель составил рапорт о плавании и отправил его в Петербург вместе с журналом плавания и картой 15 ноября 1742 г. Повез рапорт боцманмат Алексей Иванов, который «в самых наших нужнейших случаях многое в работе чинил собою вспоможение». С ним был послан солдат Иван Окулов (Ваксель, 1940, стр. 151). Карта С. Вакселя, на которой впервые были отражены результаты плавания «Св. Петра», опубликована не была. По содержанию она, вероятно, была сходна с появившимися вскоре картами X. Юшина (1742 г.), С. Векселя и С. Ф. Хитрово (1744 г.), а также С. Ваксоля, приложенной к «Извлечению из моего журнала…», на которых впервые появилось изображение простирающегося далеко к западу выступа Американского берега, нанесенного вместо Алеутских островов (рис. 24 и 25).
В Охотск «Св. Петр» прибыл 27 июня 1743 г. (Экспедиция Беринга, стр. 297).
Совсем иначе протекало плавание «Св. Павла».
Расставшись с В. Берингом, А. И. Чириков сразу отказался от дальнейших попыток искать «Землю де Гама» у 46° с. ш., так как убедился, что она не существует. «Открылось, что земли Иан де Гама нет, понеже мы место, где надлежало ей быть, перешли все через» (там же, стр. 274). Зато он с большой энергией стремился выполнить вторую часть решений «консилиума» от 4 мая 1741 г., в которой предлагалось искать Америку «остен-норден». В возможность этого А. И. Чириков, предлагавший, как мы видели, следовать вдоль берегов Америки от 65 до 50° с. гл., очевидно, верил. С самого начала (с 23 июня) своего плавания к Америке он почти совершенно не изменял курса.
О внутренней жизни корабля во время плавания не сохранилось таких документов, ‘как о плавании «Св. Петра». Можно предполагать, что на «Св. Павле» она протекала проще и дружнее.
На «Св. Павле», конечно, не меньше, чем на «Св. Петре», ждали встречи с землей, но хотя она и находилась в начале плавания пакетбота всего в 3° к северу, экипаж «Св. Павла» встречал мало признаков ее или не уделял им внимания. Возникавшие предположения о близости земли становились предметом открытого рассмотрения и разрешались так, что поводов для скрытой глухой оппозиции не возникало. Такой вывод можно сделать, основываясь на некоторых скудных записях в журнале «Св. Павла». Например, 26 июня в 12-м часу «меж N и N0 оказался вид подобно горам, тога ради для подлинного рассмотрения, стали держать по компасу на N0», но около 16 час. пополудни «узнали, что пред полуднем в 12-м часу казались нам наподобие гор облака, того ради с пятого часу поворотили на настоящий курш» (Лебедев, 1951, стр. 177—178).
7 июля в море были встречены и тщательно рассмотрены плавающие в воде цветы «видом в воде зеленые и желтоватые, которые надеялись, что трава». Ожидая берега, произвели проверку глубины лотом, но «ста саженями земли не достали». «Цветы» же оказались «не травяные, токмо сгустившаяся вода, наподобие киселя (т. е. медузы.— В. Г.), каких обычайно много выбрасывает на морские берега» (там же, стр. 193).
С 13 июля признаки земли стали более определенными: встречались птицы, плавающие в воде деревья, изменился цвет воды и т. д. Наконец, как писал А. И. Чириков, в 2 часа утра 15 июля «в северной ширине в 55°36′ получили землю, которую признаваем без сумнения, что оная часть Америки, понеже по картам издания норимберского географа Иоанна Баптиста Гоммана и по протчим от сего места отстоят уже не очень далече известные некоторые американские места» (Экспедиция Беринга, стр. 274). Д. М. Лебедев и Г. К. Шумейко на основании записей виденных мест и пеленгов, взятых на «Св. Павле», предполагают, что это были острова Форрестер, Бейкер и Нойес у берегов Америки, которые расположены между 54°50′ и 55°40′ с. га. В это время «Св. Павел» находился на 55°11′ с. ш. и 133°57′ з. д. от Гринвича (Лебедев, 1951, стр. 44 и 46). Таким образом, А. И. Чириков увидел впервые берега Америки в районе на 8°13′ (примерно’ на 500 км) дальше к востоку, чем В. Беринг, и на полторы суток раньше его.
А. И. Чириков намеревался описать «немалую часть Америки» и до 18 июля двигался параллельно берегу (Экспедиция Беринга, стр. 275). Перед тем как направиться к северу, он хотел более внимательно исследовать районы, в которых находился. После безуспешных поисков места для стоянки судна он послал 17 июля для осмотра залива, где думал стать па якорь, флотского мастера А. М. Дементьева с десятью вооруженными людьми. Как полагает Д. М. Лебедев (1951, стр. 54), место, о котором идет речь, находилось в районе бухты Таканис у юго-западного конца о-ва Якоби.
Это место оказалось роковым для всего дальнейшего похода «Св. Павла». С корабля видали, как бот подходил к земле, но высадки людей не видели; бот на корабль не вернулся. 22 июля на берегу появился огонь. 23 июля (по гражданскому счету) А. И. Чириков, полагая, что бот поврежден, послал для помощи ему последнюю маленькую шлюпку с тремя человеками под командой боцмана С. Савельева. Так же как и бот, она была видна, только пока подплывала к берегу, сигналов о прибытии не подала и с тех пор известий о ней не было. «Св. Павел» стрелял из пушек, якорь же бросить не мог из-за большой глубины и плохого грунта. На берегу, как казалось, стреляли из ружья и появлялся огонь.
Наконец, 24 июля из губы вышли две лодки: одна побольше, другая поменьше, в которой было четыре человека. Когда небольшая лодка, которая шла быстрее, приблизилась, люди, находившиеся в пей, встав на ноги, крикнули по два раза «агай, агай», махая при этом руками; затем они стали грести к берегу. Из всего этого па пакетботе сделали вывод, что «с посланными от нас людьми от них на берегу поступлено неприятельски, или их побили или задержали» (там же, стр. 233).
Вечером 25 июля «Св. Павел» поплыл дальше. Остается неизвестным, погибли ли шлюпки в водовороте, образующемся у берегов встречными течениями, или же посланные были убиты или задержаны местными жителями. Это событие едва не привело к гибели корабля и экипажа. Из-за потери шлюпок стало невозможно пополнять запасы воды, так как глубоко сидевший в воде «св. Павел» не мог приближаться к берегу. Между тем воды осталось уже меньше половины.
26 июля командование «Св. Павла», пройдя около 400 верст вдоль берегов Америки и взяв пеленги многих мест, решило прервать обследование вновь открытого материка и идти обратно. Одновременно было дано распоряжение собирать в посуду стекающую с парусов и снастей воду (там же, стр. 235-238).
Виденную землю И. А. Чириков описывает следующим образом: «А при земле, при которой мы ходили и осмотрели около 400 верст, видели китов, сиучей, моржей, свинок, птиц, уток белоплеких множество, да другого роду, у которых красные кривые носы, и чаек множество разных родов. По земли оной везде высокие горы и берега к морю имеет крутые и веема приглубы; а на горах, близь того места, где пришли к земли, как выше показано, лесу довольно большого росту, на них же и снег изретка виден был, а что севернее шли, то болше на горах снегу оказывалось. А от места, с которого мы уже возвратились, были от нас в виду на норд и три четверти оста на берегу превысокие горы, которые высотою своею Камчацких высоких гор превосходят, п все покрыты снегами» (Экспедиция Беринга, стр. 279).
Обратный путь «Святого Павла», так же как и путь «Святого Петра», протекал в тяжелых условиях и был полон неожиданностей.
С конца первой декады августа ветер стал западным и все более усиливался. С 10 по 30 августа «Св. Павел», с трудом борясь с противным ветром, прошел к западу только на 300 км. При атом, двигаясь между 58 и 59-й параллелями, пакетбот все время встречал землю, которая заставляла его делать обходное движение к юго-западу.
С 21 августа А. И. Чириков уменьшил количество выдававшейся воды, что означало и уменьшение количества горячей пищи. Теперь каша варилась по два раза в сутки только каждый третий день. Воды для питья выдавали «мерою, которою могли токмо жажду утолять» (там же, стр. 279). Это ограничение было своевременно, и без него «Св. Павел», конечно, не смог бы благополучно окончить путь. Сокращение порций выдаваемой воды А. И. Чириков распространил сразу и на офицеров. Возможно, что это было одной из причин высокой смертности среди них к концу плавания.
С 30 августа по 9 сентября «Св. Павел» значительно продвинулся к западу. 8 сентября в тумане при уменьшавшейся глубине стал слышен шум буруна. Решили бросить якорь «и мало б об сию землю в тумане судна не разбили» (Андреев, 1943а, стр. 39). Они находились у одной из южных бухт о-ва Адах из группы Андреяновских островов на 51,5° с. ш. и 177° з. д. (Лебедев, 1951, стр. 75).
Здесь, 9 сентября (по гражданскому счету), произошла встреча с местными жителями; и.х видели сначала на берегу, а потом они два раза подплывали к кораблю на лодках. В первый раз утром подошло семь небольших лодок, в которых сидело по одному человеку. Они вели себя во многом подобно «американцам», встреченным «Св. Петром». Возможно, у них уже был какой-нибудь неприятный опыт, так как, не имея луков, они «руками разводили наподобие, как лук растягивают», из чего на «Св. Павле» догадались, что они опасаются, «дабы от нас по них не было стрелено» (там же, стр. 308.)
Из различных подарков, которые были предложены алеутам, когда, наконец, они подплыли к судну, большую радость вызвали только ножи, которые алеуты и сами знаками просили, а также топор. При обмене показали, «что они люди совести худой», так как, получив за пузыпь с водой нож, воду не отдали и стали требовать еще ножей (там же, стр. 312). У них удалось получить коренья, подобные тем, которые они втыкали себе в нос, а также «некакой минерал», несколько стрел и головной убор, сходные с описанными Г. Стеллером. После полудня 9 сентября алеуты подплывали уже на 14 лодках. Дальнейшие сношения были прерваны поднявшимся ветром, с которым «Св. Павел» и ушел от острова (Экспедиция Беринга, стр. 281).
Последующее плавание было самым тяжелым периодом для экспедиции.
Проверка запасов воды 13 сентября показала, что, несмотря на большое сокращение ее расходования на обратном пути, воды осталось мало (Лебедев, 1951, стр. 320). Между тем до Петропавловска было еще далеко, так как, по расчетам А. И. Чирикова, 10 сентября осталось 1484 версты до Вауа. Учитывая это обстоятельство, А. И. Чириков решился на жестокую меру, которая обрекла на страдания от жажды и голода и на заболевание экипаж корабля, но была единственным путем к спасению. Он отдал приказ с 14 сентября «варить и давать людем в неделю токмо одну кашу, а шесть дней питались ночтр1 все холодным…, чтоб в крайнее изнеможение не пришли люди, приказал давать рядовым сверх определенной порции вина простого, по две чарки на день, а ундер-офицерам по чарке» (Экспедиция Беринга, стр. 280). А. И. Чириков не упускал ни малейшей возможности облегчить положение экипажа и организовал перегонку морской воды («через котлы огнем»), но, очевидно, пресной воды получали мало 114.
С таким установленным для экипажа режимом «Св. Павел» плыл еще почти целый месяц.
Состояние команды было тяжелым. В журнале «Св. Павла» от 27 сентября записано, что «из служителей рядовых 12 человек жестоко одержаны цынготною болезнию, а протчие все служители от безводия чрез великую возможность ходят и все из силы выходят» (Лебедев, 1951, стр. 343). Особенно тяжело переносили лишения офицеры. Сам А. И. Чириков «от цынги изнемог и находился в отчаянии жизни и уже по обычаю был приготовлен к смерти, а па верх не мог выходить сентября з 21 числа и по самый возврат наш в гавань» (Экспедиция Беринга, стр. 283). Его помощники лейтенанты И. Л. Чихачев и М. Г. Плаутин также были тяжело больны.
А. И. Чириков, лежа в каюте, продолжал жить жизнью корабля и руководить наиболее ответственной частью плавания — установлением его курса: «смотря счисления по журналу пути нашего приказывал…, какой иметь курш». Повседневное руководство кораблем легло на штурмана И. Ф. Елагина, который сам совершенно больной «по крайней возможности, преодолевая свою немощь, почти несходно был для управления на верху». Как свидетельствует А. И. Чириков, «всего судна правление на нем лежало» (там же).
Утром 21 сентября со «Св. Павла» увидели «берег земли…, которой нам кажетца, по-видимому, что не Камчатская земля» (Лебедев, 1951, стр. 334). Она была в южной части ровная, а в северной представляла собой невысокие горы без снега. Далее к северу тянулись высокие снежные горы. В том же направлении как будто был виден и небольшой остров. Это был восточный берег о-ва Агатту; на северо-западе вдали возвышались горы о-ва Атту, а на севере виднелись острова Семичи. По-видимому, с корабля острова Атту и Агатту казались одной землей. Они видели эту землю и 22 сентября. В дальнейшем ее поиски были предприняты в 1742 г.
С 23 сентября «Св. Павел» испытал в более слабой форме натиск того жестокого шторма, который истрепал «Св. Петра». Особенно трудно было бороться с ветром с 25 сентября по 1 октября; за эти дни, то плывя вперед, то отступая обратно, корабль прошел к западу только на 2° долготы. Наконец, утром 8 октября «увидели землю, горы высокие, покрыты все снегами» (там же, стр. 359) и скоро убедились, что это Камчатка. 11 октября бросили якорь в Петропавловской гавани.
Как писал Г. Миллеру студент А. П. Горланов, находившийся на Камчатке, «едва только в губу объявленной господин капитан Чириков вошел, как зачался великой быть ветер противной, что едва на якорях судно стоять могло» (Андреев, 1943а, стр. 41).
К этому времени команда была крайне изнурена, несколько человек умерло.
Первым умер еще 16 сентября парусник Михаил Усачев, 26 сентября умер подконстапель Осип Калчиков, 6 октября — денщик Василий Нижогородов и лейтенант Иван Чихачев, 8 октября — лейтенант Михаил Плаутин, 10 октября — астроном Л. Делакроер.
Рапорт об экспедиции с приложением журнала и карты (рис. 26), составленной И. Ф. Елагиным, был послан А. И. Чириковым в Адмиралтейств-коллегию 7 декабря 1741 г. с морским солдатом Семеном Плотниковым.
А. П. Соколов (1851в, стр. 408) справедливо видит в плавании А. И. Чирикова «истинное торжество морского искусства». Но едва ли следует для доказательства этого сравнивать сроки плаваний обоих кораблей, как это он делает, отмечая, что «Св. Павел» вернулся на Камчатку и на месяц раньше, чем «Св. Петр», достиг о-ва Беринга, отстоящего на 8° к востоку. Трудно сказать, как сложилось бы плавание «Св. Павла», если бы он не был вынужден вследствие потери обеих шлюпок, как можно скорее возвращаться на Камчатку. Можно думать, что, задержавшись для исследования берегов Америки, он попал бы в тот же шторм, как и «Св. Петр». Гадать о последствиях этого бесполезно, но, несомненно, что в этом случае «Св. Павел» пришел бы к Камчатке позже, чем это произошло в действительности.
Плавание А. И. Чирикова не прошло мимо внимания М. В. Ломоносова, который в замечаниях на первоначальную редакцию составленной Вольтером «Истории России при Петре Великом», в 1758 г. написал: «В американской экспедиции через Камчатку не упоминается Чириков, который был главным и прошел далее, что надобно для чести нашей, и для того послать к сочинителю карту оных мореплавании in 4» (Андреев, 1943а, стр. 33).
Одним из результатов плавания было создавшееся у А. И. Чирикова убеждение, что все виденные им земли представляют собой единое целое, или, если некоторые из них и были островами, то во всяком случае расположенными близко от материка. По поводу земли, виденной 21 сентября (о-в Агатту), он говорит: «Я признаваю, что виденные нами земли в настоящем сентябре месяце 4-м, 9-м и 21-м числех меж собою соединение имеют, ибо, хотя оную не всегда в виду имели, чему, чаятелно, что много и туманы мешали, точию признаков блискости земной доволно и часто видели. И не бес чаяния, что и вся земля, виденная нами, меж собою соединение имеет, ибо на пути нашем от земли, которую оставили августа 6 числа, до земли, увиденной сентября 4 числа, означенных же признаков к близости земной видено было нами неретко. А за болшей признак соединения земли вменяю обретшихся жителей на земле, у которой мы были сентября 9 числа, ибо, когда б оная земля удаленной был от болшей земли остров, то б как возможно на нем быть людом? И потому признавается, хотя оная и земля и остров, то положение свое имеет близ земли великой и может вменятся за ту ж великую землю, точию за подлинно .сего утверждать не можно» (Экспедиция Беринга, стр. 282).
Сделанные им наблюдения не охватывали всего района, который он хотел исследовать согласно проекту, поданному в Адмиралтейств-коллегию перед выездом экспедиции. Кроме того, они не позволили судить достоверно о виденных землях. Вероятно, поэтому на карте И. Ф. Елагина берег виденной ими земли не протягивается к западу сплошной линией, а местами прерывается. Была необходима какая-либо проверка. Такой проверкой могли бы служить материалы «Св. Петра», но он не возвращался.
Рапортом от 9 декабря 1741 г. А. И. Чириков сообщил Адмиралтейств-коллегий, что считает себя обязанным обследовать землю, расположенную «против чукчей», и землю, открытую им в 956 верстах от Камчатки (острова Атту и Агатту) (Golder, 1922, стр. 324—326). Испытывая недостаток в людях, продовольствии и снастях, он предполагал просить помощи у М. Шпанберга, находившегося в Большерецке с 5 судами, а также пере слал Адмиралтейств-коллегий список нужных ему людей.
Помощи А. И. Чириков не получил, но, пользуясь тем, что инструкцией Адмиралтейств-коллегий от 28 февраля 1733 г. ему предоставлялось право закончить экспедицию на другое лето, он решил действовать, «не ожидая указу». Несмотря на плохое состояние своего здоровья и здоровья своего соратника И. Ф. Елагина, имея неполный состав команды, к тому же утомленной, А. И. Чириков все же направился «к той земле, которую мы в прошлом 741-м году компании сентября 22 дня оставили», чтобы «учинить об ней разведывания, сколко всей возможности нашей будет» (Экспедиция Беринга, стр. 290).
2 июня 1742 г. «Св. Павел» вышел в плавание, имея на борту 67 человек (65 человек команды и двух денщиков). С А. И. Чириковым ехали И. Ф. Елагин и «шхипор» Коростелев.
Уже 9 июня они увидели на юго-востоке землю, которую искали, и признали, что это остров. Его назвали о-в Св. Федора (о-в Атту). А. И. Чириков хотел обойти его, а также послать на него шлюпку, но этому воспрепятствовали туманы и противные ветры. На острове не нашли жилья, не видели также леса и «зелености никакой нет, и весь состоит в горах каменных, на которых множество снегу, и отлогих берегов нот же». При «всегдашней малослыханной от туманов темности» затруднялись наблюдения, и плавание было опасным. Из-за создавшейся обстановки и слабости А. И. Чирикова и И. Ф. Елагина после перенесенной ими болезни, на совещании 17 июня было решено идти обратно.
По пути к Петропавловску 22 июня мореплаватели увидели землю, которую назвали «о-в Св. Иулиана». По их предположению, они были около нее 23 июня (там же, стр. 292). Д. М. Лебедев (1951, стр. 102—103) полагает, что остров, виденный 22 июня, был о-вом Беринга, а 23 июня они видели о-в Медный. Таким образом, случай привел А. И. Чирикова к месту, где в то время находились потерпевшие кораблекрушение люди со «Св. Петра», но, пройдя около острова с противоположной стороны, он не заметил их. Остальную часть пути шли в тумане, и 1 июля «Св. Павел» вошел в Авачинскую бухту.
Второе плавание «Св. Павла» показало, что часть той земли, в непрерывности которой А. И. Чириков был убежден, являлась островами. Это, казалось, говорило против гипотезы А. И. Чирикова. Но поступившие через некоторое время известия от членов экипажа «Св. Петра» вновь укрепили А. И. Чирикова в сложившемся у него мнении.
Карта, представленная С. Вакселем, убедила А. И. Чирикова, что берег Америки протягивается к западу, но кончается не там, где он видел землю 21 сентября 1741 г. (острова Атту и Агатту), а дальше к востоку.
В письме от 15 мая 1743 г. Н. Ф. Головину А. И. Чириков писал, что хотя на карте пути «Св. Петра» значительная часть береговой линии нанесена только «по достоверному признанию», так как корабль был от нее в 200 верстах, но «оною своею картою, премилостивый государь, утверждают и мое мнение, что видимая мною земля в разных местах меж собою неразделная». Больше же всего, по его мнению, это подтверждалось виденными «однообычными людми нами в расстоянии от помянутой гавани святых апостол Петра и Павла в 1500, а ими в 2000 верстах» (Экспедиция Беринга, стр. 338).
Таким образом, участники плаваний «Св. Петра» и «Св. Павла» полагали что «земли», лежавшие к северу от их пути к Америке, т. е. гряда Алеутских островов, непрерывны. Эта ошибка вполне понятна, поскольку плавание вдоль Алеутских островов совершалось быстро, море было бурное и длительных высадок на берег не производилось.
Возвратившись из второго плавания, А. И. Чириков 12 июля 1742 г. вышел на судне «Св. Павел» из Петропавловской гавани в Охотск, куда и прибыл 16 августа. Оставя в Охотске часть команды для охраны пакетбота, он с остальными людьми 24 августа отправился в Якутск. Отсюда 18 октября им был послан с И. Ф. Елагиным в Петербург отчет, в котором он, высказывал ряд соображений об экспедиции (там же, стр. 293). Сам он просил об увольнении в отставку по состоянию здоровья. Эта просьба, которую он повторял неоднократно, была удовлетворена 6 марта 1744 г., когда вышел соответствующий указ Сената. Но сдать С. Вакселю дела А. И. Чирикову удалось только 29 июня 1745 г. в Енисейске (Дивин, 1953, стр. 191). В Петербург А. Чириков, вернулся 13 марта 1746 г.
Возвратившись в Петербург, А. И. Чириков, согласно предложению Адмиралтейств-коллегий, представил ей в июле (16 и 25-го) проекты мероприятий ко экономическому развитию и укреплению обороны районов Восточной Сибири. Он писал о развитии сельского хозяйства, рыболовства, об освоении богатых морскими зверями вновь открытых островов к востоку от Камчатки, о развитии торговых отношений с Америкой и Японией и о значении р. Амур как важного водного пути. Для защиты и развития края он намечал строительство крепостей и портов. Указывая на богатства Сибири рудами, он предлагал производить разведывание их с помощью местных жителей (Соколов, 1851 в, стр. 453—469).
—Источник—
Греков, В.И. Очерки из истории русских географических исследований в 1725-1765 гг./ В.И. Греков.- М.: Издательство академии наук СССР, 1960.- 425 с.
Предыдущая глава ::: К содержанию ::: Следующая глава
