В течение большей части периода, прошедшего со времени окончания второй мировой войны, мир располагал двумя крупными резервами продовольствия: зерновыми запасами главных стран-экспортеров и пахотными землями США, оставленными под парами. Эти земли не использовались в соответствии с изложенным ранее принципом регулирования сельскохозяйственной деятельности правительством США. Американские фермеры на основе этого принципа в 60-е и начале 70-х годов не засевали зерновыми около 50 млн. акров земли (1 акр = = 0,46 га) в интересах сохранения цен на зерно. Запасы зерна, находившегося в резерве экспортеров, всегда имелись на складах. На площадях, оставленных под паром, США в течение одного года снова могли бы возобновить производство зерна.
Сравнительно недавно, еще в начале 1972 г., казалось, что резервные запасы зерна и земли, находящиеся под паром в сельских районах США в соответствии с сельскохозяйственной программой, в обозримом будущем не исчезнут. Но дело приняло иной оборот. Мировые потребности в продовольствии все больше стали превышать мощности сельскохозяйственного производства и рыболовства. Мировой улов рыбы, который в период 1950 — 1970 гг. увеличился втрое, на протяжении трех последующих лет постепенно начал снижаться. Большую часть оставленных под паром земель в США в начале 1973 г. снова вовлекли в оборот, а затем засеяли все имеющиеся площади. О существенном изменении положения свидетельствует то, что запасы зерна и резервные пахотные земли США в 1961 г. могли обеспечить мировые потребности в зерне в течение 105 дней. В 1972 г. запасы были достаточными на 69 дней. Затем они начали сокращаться, в 1973 г. их было достаточно на 55, а в 1974 г. — только на 33 дня. В конце 1975 г. переходящие запасы оказались очень низкими.
В 1975 г. США и Канада экспортировали столько зерна, сколько достаточно было бы для удовлетворения продовольственных потребностей населения Индии в течение целого года.
Располагая продовольственными запасами и неиспользованным продовольственным потенциалом, США получили возможность принимать такие решения, кажущиеся внутриполитическими, в действительности же ведущие к серьезным последствиям, которые способны были в корне поколебать общественно-экономический строй стран, охваченных голодом, довести до крайности и без того невыносимую степень голода в этих странах.
Сейчас, когда не говорится об остром мировом продовольственном кризисе,1 международная общественность должна по меньшей мере подготовиться к возможности того, что продовольственные проблемы истекших лет могут приобрести хронический характер. Если спрос на импорт продовольствия будет возрастать так же, как в течение последних 8 лет, то пропасть между экспортными запасами продовольствия в Северной Америке и мировыми потребностями в продовольствии будет расширяться.
В результате этого, во-первых, очевидно, мир окажется перед необходимостью поиска и разработки какой-то глобальной политики распределения продовольствия, что будет чрезвычайно сложной и практически неразрешимой задачей.
Во-вторых, дисбаланс между импортными потребностями и экспортными запасами оказал бы огромное инфляционное давление на мировую экономику, и без того обремененную тяжелыми, вызывающими напряжение ситуациями.
В-третьих, нарушение баланса повсюду ударило бы по слоям населения с низким уровнем дохода и привело бы к дальнейшему расширению масштабов хронического недоедания.
В-четвертых, право распоряжаться продовольственными ресурсами— не что иное, как политическая бомба. Развернулась бы отчаянная борьба между странами за овладение имеющимися продовольственными запасами, что привело бы к трудноразрешимым или неразрешимым кризисам.
Возникновение такой ситуации необходимо предотвратить всеми средствами, так как за нее пришлось бы расплачиваться неизмеримо высокой социальной и политической ценой. Ни одно государство в одиночку не в состоянии повернуть вспять процессы, возникшие в начале 70-х годов. Этого можно достичь лишь посредством международного сотрудничества.
В мире, в котором недостаточны запасы, а экспортные ресурсы сосредоточены в нескольких странах, продовольственная политика может быть превращена в сильное средство воздействия. В наши дни вопрос уже ставится не в том плане, как велико могущество продовольствия, а в плане, как его использовать. Будет ли оно растрачено ради узких национальных интересов или реализовано в более широком плане?
В этих условиях человек невольно задается не одним вопросом. Разве американские монополии, управляющие вертикальной интеграцией, испытывали хотя бы минутные колебания, когда ставили фермеров своей страны в положение полной экономической зависимости? Поступили бы эти монополии иначе, если бы речь шла о голодающем населении другой страны, придерживающейся иных, чем США, политических взглядов? Что восторжествовало бы в таком случае — жажда наживы или трезвое, гуманное мышление? Согласилась ли бы корпорация кредитования товаров с такой сделкой, которая может обеспечить только моральные, а не материальные преимущества? Предоставило бы правительство США помимо насущного куска хлеба также и технико-экономическую помощь нуждающимся странам, зная, что в результате этой помощи данная страна сможет «уйти» из сферы притяжения США?
Нет сомнения, что все прогрессивные страны, прогрессивные организации и люди должны силой международного воздействия способствовать тому, чтобы продовольствие использовалось на благо всего человечества, а не только в узких экономических и политических интересах одной страны.
По материалам книги "Мировая продовольственная проблема", 1979 г.
—Источник—
Шаркань П. Мировая продовольственная проблема: Сокр. пер. с венгр./Науч. Ред. В. В. Милосердов.- М.: Экономика, 1982.- 216 с.
Предыдущая глава ::: К содержанию ::: Следующая глава
